Бредберри мостится во всю ширь спальной площади, половина - моя, половина - наша, вытягивается длинными конечностями, изворачиваясь и рукою пересекая чужую грудь, а затем наваливается сон и смыкает серые зенки.
Утренняя прохлада, бурчание извне и что-то там еще, тоже очень утреннее, выдергивают из сумбурной какофонии грез, которые и запомнить-то даже не удается. Впрочем, не за чем: вряд ли с ранья, с-ранья-аа, и вряд ли принца понесет по сонникам рыться. Плед благополучно стянут куда-то вбок, складками впечатан в чужую нагую спину, и Кэм, поминутно ежась, неспешно выводит свое рыжее мерзавье из положения лежа. Ладонями сонно и беззвучно съезжает по бледной роже, путается пальцами в волосах, которые, по случаю хаотичной сушки башней в подушку, медным лохматым скопом едва завиваются во все стороны. Как замечательно, а у Роттэна сто пудов расчески нет… за ее острой ненадобностью. Коль так – подлезть и неожиданно игриво кусануть за плечо, хрипло и гулко проржать в чучеловское ухо, но это так, «на-пробуждение».
- Сам с собой общаешься? Нет, поверь, это бесполезно, - голое худое тело откатывается на другой край, стекая с простыней на пол, босоного шурша по ковру. В помыслах ни намека на то, что хочется и можется одеться, посему аристократ просто вытягивает из кармана джинс ментоловые, зажигалку, доплетается до уже открытого окна и, облокачиваясь на холодный камень, прикуривает. Чу же не будет против, нет? «А я бы съел брамбулет…» - откупоренное сознание лениво плещет мыслями.
- Как спалось, mon coeur? – легкомысленно и не оборачиваясь, отправляя попутным ветром пепел куда-то в бескрайние владения Игнотуса. Первый порыв осуществлен вполне, фильтр покрошен во что-то неощутимое, только теперь во рту не вполне приятное послевкусие, эдакий табачный курятник. Ахм… в башню, что ли, слетать, зубы почистить. И черт… - серость скошена на винную рубашку, Кэмерон морщится и иронически отмечает, что еникейские навыки сейчас бы пригодились.

>>> [свалил после Чу. куда-то]

Отредактировано Bradberry (09-11-2010 23:33:43)