02.01.3002
Начало - Климбах | Основное действие Схаласдерон, Одда, Продитор

Деладор Агварес и Мастер игры

Глава клана Дансенфэй столкнулся с крайне неприятной проблемой, для решения которой ему понадобился очень редкий энергетический паразит, обитающий только на планете Климбах. Кроме того, доставить паразита до цели следует живым, а также усиленным внешним воздействием. Для усиления паразита Деладор решает создать особую сыворотку, главным ингредиентом которой является пыль из костей климбата. Хотя, признаемся, дело не только в этом, еще... графу просто нравится убивать и проводить жестокие опыты, придаваясь собственной природе Монстра.
Эпизод из раздела «и волки сыты, и овцы целы» за GM играет человек, который отправил заявку в соответствующий раздел каталога LYL, с желанием отыграть эпизодическую гибель персонажа. С моей стороны имеется желание раскрыть на практике сумасшествие Деладора и глубже познать его темную природу. Все действия проходят по базовой боевой системе или по договоренности между игроками; аккуратно, в игре могут присутствовать сцены жестокости.

Это действительно становилось проблемой. Даже не так, проблемой с большой буквы «П», последнее посещение единственной живой жертвы коллекции — Габриэля Эльвантаса, закончилось для графа становлением вопроса: какие механизмы заставили его собственную силу не разделять хозяина и закованного в цепи пленника?
«Это помешательство, Деладор!» - вновь разрозненная на тысячи болезненных осколков речь Альтер-эго в сознании, в такие минуты он являлся хладной кристальной водой в раскаленной черной лавовой массе разума инсекта. Задыхался, трепыхаясь в судорогах рассудок, по крупицам возрождая истинную природу убийцы и уже не станешь противиться собственному безумию. Психопадение неизбежно. В очередной раз. Сколько их было? Тысячи? Миллионы? Не сосчитать.
Высокий, хорошо сложенный мужчина средних лет, длинные волосы цвета черного эбонита, изумрудные, святящиеся неестественным огнем глаза. Образ не олицетворял безумие, он скрывал его, овевая и превращая во что-то более сакраментальное.
Отыскать нужного паразита было довольно сложно, тварь селилась в энергетических деревьях, создавая кровавый кокон у корней и оставаясь вызревать на сотни лет, главная загвоздка в том, что плохо вызревший паразит был бесполезен, а на него у мужчины далеко идущие планы. Паразит оказался запечатан пока вместе с коконом и прибывал в одной из реальностей Грирданы. Осталось найти последний ингредиент.
«Скажи, что ты будешь делать, встретившись с правителем одной из зон Климбаха? Не лги мне, я чувствую как тебя разрывает от желания найти равного, дабы ощутить тот драйв безумия, но... вместе с тем, и ты и я понимаем, что это бессмысленно, нужен средний... средний во всем... ведь времени мало...»
Долго ждать не пришлось, темная планета встретила с широко распахнутым зевом, прекрасная и дикая в своей смертоносности. Он заприметил жертву... наблюдал исподтишка, сокрыв собственное присутствие и крадясь за ней по пятам, но позволяя себя чуять... что бывает когда два монстра сталкиваются в попытке выжить? Нет, выживет лишь один и я точно знаю кто это будет.
Граф объявился внезапно, резко материализуясь почти перед самым носом климбата, на губах заиграла совершенно маниакальная улыбка. Перед ним уже был труп. Пусть последний об этом и не ведал пока. А молчание... давило. Граф же лишь захотел увидеть реакцию, пока еще не позволяя жертве ощутить собственную беспомощность.

Несколько неудачных дней основательно выбили парня из колеи . Грельбена был зол и голоден, он ненавидел каждый дюйм чёртовой прозябшей земли, его откровенно раздражал вид острых камней, тяжёлого хмурого неба и бесконечной серости чёртовой планеты. Сначала это было не заметно - порывы ветра приносили с собой чужие запахи, раздражая больше обычного, вызывая неоднозначную бурю эмоций, после стало больше походить на навязчивую идею, с которой никак не удавалось справиться, почти паранойю, пока, наконец, не стало понятно, что рядом действительно чужак.
Он начал играть. Плутал, терялся из вида, подпускал до опасного близко, хоть как-то развлекая себя, уже представляя, как расправится с преследователем, рисуя красочные аппетитные картинки их неожиданной, но очень скорой встречи.
Грельбена ждал его. Голод пожирал изнутри, заставляя действовать неосмотрительно, Грельбена старался быть терпеливее, помнил о том, что чужак устал не меньше его самого, что тот измотан, вероятно, замёрз, хорошо ещё, если напуган, но на это не стоило надеяться. Климбат устроился на камне, развернул кожистые светлые крылья, которые сейчас больше мешали, но выглядели внушительно, закатал рукава потрёпанной рубашки, выпустив гребни по рукам. Красавчик. Этого должно было хватить. Прошло уже достаточно времени, чужак должен был уже прийти, вывернуть резко из-за поворота, по меньшей мере, удивившись размаху крыльев, его величию, ему всему целиком и полностью, но его не было, становилось скучно. Парень устал, сел на большой камень и закурил. Нет, серьёзно? Почему, в конце-концов, он должен ждать так долго? Грельбена морщится недовольно, рассматривает уголёк сигареты, пускает никотиновый дым в сторону, раздражение берёт своё.
Чужак появляется слишком резко, слишком неожиданно, вызывая своей этой выходкой новую вспышку гнева. Нет, серьёзно? Столько ждать, что бы тебя застали врасплох? Гельбена скалится в некотором подобии улыбки, щурит красные глазищи, чуть ведёт ушами. Чудно. И бьёт сразу, только что бы нанести удар первым, а не ждать этого от противника. Метит ногой в грудь, что бы наверняка, благо, высота камня позволяет.

Длинные темные волосы заплетены в косу, карминовые глаза смотрели с дерзким вызовом – взгляд климбата, взгляд жаждущего плоти, жаждущего набить требуха мясом жертвы. Это нормально в мире Зверей... становясь одним из них, снимая собственную маску политикана, главы клана Дансенфэй, научного деятеля и Демиург знает кого еще, мужчина полностью предавался своему первозданному греху, позволяя Монстру взять верх. Когда взрос сей Монстр и почему в отблеске карминовых ярких глаз он зреет жертву, шепчет: «уничтожь, но вначале поиграй, накорми меня его природой». Взрос во время распечатывания. Да. И вскормился встречей с графом Эльвантасом.
«Похоже, это смесь между эльфом и даденгером, посмотри на его уши… занятный экземпляр, что скажешь, есть резон возиться?» - бархатистый утробный смех, немного издевки, остро приправленной перцем, однако решение принято давно.
Карминовые глаза наполнены жаждой; изумрудные вторят им, но их суть в ином. Помутнение, исступление, порыв завладеть и уничтожить, не настолько яркий как… да чего сравнивать: вещи совершенно несопоставимые, однако сейчас граф признавал себе – далеко не самый плохой образец в будущую коллекцию.
Стальная хватка, едва не крошащая голеностопную кость, сомкнулась у верхнего основания стопы, Грельбена едва ли смог заметить резкий разворот своего противника и то, как нога прошла параллельно его корпусу. Спасла, разве что, невероятная прочность костей климбата – сломать их на грани фантастики, но реально для такого противника, как Деладор.
И мир закружился… граф, перехватив ногу парня, отшвырнул его в сторону скалистой горы, с удовольствием рассматривая стремительный забойный полет и то, как мальчишеское тело впечаталось в холодный безмолвный камень… по серой поверхности пошли мелкие трещины. Ах, что это был за удар, сопровождающийся сладкими звуками боли. Но климбату ведь это нипочем? Они прочные твари.
- Чтож, милый, позабавимся… - ухмыльнулся инсект, немного склонив голову набок и неспешно двинувшись в сторону жертвы, - но для начала… как твое имя? – прозвучало немного двусмысленно, словно имя графа не интересовало, но отнюдь. Имя было важно, ведь что-то следовало выгравировать у консервированного магией тела. Свойская брезгливость никуда не ушла, но оказалась сожрана невероятной жаждой бойни.
«Самонадеянный, напал первым. Не слаб, но до правителя зоны ему далеко… кстати, мы на Десятой, да? Кто правит Десятой зоной ты в курсе? Да-а-а, чертов Инфирмукс, но готов поспорить на кровавые глаза сего климбата, он здесь не объявится!»

Зелень глаз завораживает. Грельбена замирает, забывает обо всём на свете, время застывает осколками битого стекла вонзаясь под кожу, как красиво.. Как трава.. настоящая живая трава, которая пахнет, когда срываешь пучок и растираешь в ладонях, по которой можно бегать босиком после дождя, на которую можно стелить клетчатый плед и лежать, улыбаясь солнцу. Время застывает, обманчиво тянется засахаренным мёдом, шкребёт комками бархатно, почти царапает.
Небо. Что? ЭЙ! Климбат группируется, разворачивается в полёте, поджимая крылья, не жалеет их, после залечит, когда сожрет это исчадие  счастливых детских воспоминаний. Нужно будет вырв.. нет, вырезать его глаза и заложить в стекло, что бы любоваться, они останутся гореть? Крылья смягчают удар, парень приземляется на ноги, упирается пальцами в землю, нервно стряхивая с крыльев пыль и мелкие камни. Мерзко. Чуть поворачивает голову, ведёт языком по губе, обнажая пару рядов острых зубов. Голод делает своё дело, не нужны сейчас никакие разговоры за жизнь, не нужны объяснения о том, что происходит с кем и почему, здесь предельно всё ясно - этот выродок (какой же он высокий, да его неделю жрать можно, потом ещё и падальщикам останется!)  пришёл умереть и с упорством слепого котёнка, ищущего сиську, добивается своей скорой гибели. Грельбена не отводит взгляда от противника, тянет руку чуть в сторону, поднимает примятую сигарету, делает затяжку, вкусно. Запах мерой каменной пыли смешивается с табаком и слабым привкусом боли, парень чуть поджимает пальцы на ногах - целы, всё в порядке. Сверху всё сыпется, климбат чуть отходит в сторону, особо не выпрямляясь, мало ли что прилетит с проклятой горы?
- Милый..
Грельбена вторит жертве, затягивается ещё раз, сигарет мало и жаль терять эту, хотя, она, кажется, уже сломалась. Шаг, другой-третий, расстояние сократилось вдвое, парень выбрасывает окурок, почти заботливо затирает его в камни носком ботинка. Крыло ноет, отдаёт в спину, не самое приятное, что с ним случалось за эту неделю. Дело дрянь. Он же не собирался тут разводить разговоры! Оооо, это всё эффект от незапланированного полёта и какая-то не слишком приспособленная для комфортного приземления климбатов скала. Точно!
Слово "позабавимся" Грельбена не нравится, он чуть ведёт носом, может быть, преследователь не один? Ннет.. один? Тогда, какого Оникса он здесь разводит дружеские знакомства?
- Кексик.
Шаг в сторону, второй, не выпуская из виду, оказавшуюся чуть сильнее положенного, жертву. Крылья мелко подрагивают, выдавая недовольство и напряжение, парень узит краснючие глаза, следующий шаг приходится за спину противнику, Грельбена  бросается на мужчину, целясь вцепиться поглубже зубами в шею, что бы вырвать кусок посочнее, залить всё горячей кровью, насытиться жизнью другого, что бы впитать в себя чужую, необычайно искрящую энергию, наполнить собственное тело силой. Будет вкусно! Скоро-скоро будет сладенько!

«Достаточно крепкий, чтобы не переживать за каждое собственное неосторожное движение, однако... » - незаконченная мысль пронеслась в доли секунд, в те самые... когда светящиеся изнутри люминесцентным холодным светом глаза, цепким взором следили за рваными движениями противника, это всегда завораживало графа. Их последние часы жизни. Конечно, не столь сильно как...
«Ты будешь до скончания веков сравнивать каждого? Сколько можно искать, Деладор? Своим бессмысленным поиском ты лишь все сильнее проваливаешься в пучину и мне тебя не вытащить из нее даже цепями громовержца! Огня, который ты ошибочно зреешь в их душах, не существует! Это иллюзия!» - мужчина уже давно заметил, что его Альтер-эго сдвигает из стороны в сторону, он то пытается облагоразумить хозяина, то придается действу в унисон с ним!
Климбаты всегда были особым лакомством для Агвареса, но как и каждый деликатес их надо употреблять в малых дозах, он знал меру, в коллекции не более двух, кажется... а этот... да, этот был хорош — глоток крепкого абсента, лишь чтобы смочить губы... из него получится прекрасная застывшая фигура, осталось лишь определить стойку.
Имя названо не было, собственно, граф примерно такого и ожидал. Особенно от климбата, мальчишка не разочаровал, тем интереснее! Надолго ли его хватит? Вообще, редко кто называл свое имя, разве что «рыцари», а таковых в коллекции практически не было. В подобных случаях, имя всегда можно выбить пытками, а если нет, придумать...
Его ведет жажда плоти, она объяснима... она ярка, Деладор ощущал как трепещет сея жажда раскаленным металлом, струясь по артериям и венам, очень скоро граф обернет ход течения его крови...
Еще один разворот корпусом, в левой руке материализуется меч. Широко раскрытая пасть климбата... движение практически отточенное и эфес застревает между белых зубов, инсект попросту с размаху вбил рукоятку своего меча меж челюстей мальчишки, не давая тому их сомкнуть! Холодный вкус литой стали на языке, а еще черной кожи перчаток графа, тот из-за брезгливости носил их постоянно. Легкое отвращение во взгляде к каждой жертве. От этого не уйти и не скрыться.
Крутой удар, заставивший климбата опрокинуться навзничь,  кулак, держащий меч вошел наполовину в его пасть... каменная земля чуть проломилась от ошеломительного столкновения с затылком мальчишки.
- Ты даже не представляешь, как мне было тяжело не проломить тебе голову... - мягко мурлыкнул Деладор, наслаждаясь будто большая кошка мучением мелкого грызуна. Телепортировался на пару десятков метров, наблюдая... собьет ли это спесь или же нет?

Кровь. Кровь вкусная! Ещё вкусные печень и потроха, такие горячие, сырые, такая вкуснятина! Печень чуть горчит, но мальчишке нравится эта благородная горечь, а сердце.. что в нём вообще находят? Мышца-мышцей, ничего вкусного. Лёгкие пружинят во рту, похожи на пористую резину, мозг.. Мммм! Это тоже вкусно! Жирный и питательный, вот это то, ради чего стоит побеждать!
Грельбена сглатывает голодно, ещё мгновение и он всё это получит, всё это увидит, вспорет острыми когтями живот, что бы насладиться ещё горячей требухой! Ох, как же он голоден!! Миг- другой - третий и во рту тесно и солоно, климбат тщетно отплёвывается, стараясь вытолкнуть холодную дрянь изо рта языком, мерзко, МЕЗКО! Вкус мёртвой кожи на губах, во рту, тварь кусает зло, но челюсти не смыкаются, во рту отвратительный хруст и запах чужого равнодушия, где же страх? Его должны бояться! Но..
Он слышит, он ощущает каждой клеточкой своего тела этот удар, короткий рывок и, должно быть, оглушительное впечатывание в холодный камень, юхууу! Сегодня прям день швыряния климбатов об камни! Интересно, только Грельбена так везёт или это массово по всем секторам сейчас происходит? Бред. Просто жертва несколько живучее остальных, но это не повод не жрать его прямо сейчас, Грельбена не трус, он знает, как расправляться с такими самоуверенными каменными глыбами, корчащими из себя героев всего сектора. Или истребителей сектора, аххха, ну не смешите, ну!
Он вскакивает с земли на ноги, трясёт говой, сбрасывая мимолётное оглушение, плюёт в сторону, облизывает губы, презрительно щурясь, ведёт языком по зубам, примечая пару трещин в эмали, бросает взгляд на пострадавшие  камни там, где только что был он сам. Лёгкий звон в ушах проходит почти сразу, климбат фыркает недовольно, делает шаг назад. Две неудачных атаки подряд, мальчишка чуть наклоняет голову, узит глаза, смотрит на жертву. Что с ним так? Почему он до сих пор не подох?
- Ты какой-то не правильный чужак.
Голос чуть скрипит, челюсть пытается выразить недовольство, по поводу недавнего пребывания в ней чужеродного предмета, крылья прижимаются к телу, нечего им болтаться, не стоило их вообще расправлять, климбат выпускает когти, эта игра в "ох, не ешь меня, кошмарная тварь", начинает надоедать, пора кончать с пришельцем.
Режущий взгляд в сторону противника, моментальный разбег, прыжок и мальчишка мерцает снова, приземляется за спиной незнакомца на пыльную серость планеты и пинает с разворота, метя в сгиб колена. Вот!! ВОТ! Вот сейчас он упадет и тогда уже Грельбена насытится вполне!

«Ох! Ты только посмотри, какой живучий, прекрасный образец! Все! Решено! Точно беру, он как раз силен генетически и сможет стать необходимым расходным материалом для исцеления!» - с упоением пронеслась мысль, практически сразу перебиваемая насмешливым голосом Альтер-эго, - «А не легче было бы просто не экспериментировать над собой и над Габриэлем подобным образом? Ты стал еще более безумным за последние три сотни лет. Сильнее и страшнее… меня пугает рост магической силы и регрессия одержимости, вдруг ты перешагнешь рубикон и потеряешь вменяемость. Обрывки памяти, что я зрел… отвратительны… Деладор, скажи мне, неужели пересадка биологических тканей принесла тебе удовольствие? Или обмен волокнами энергетической паутины? Это падение…» - … - «Опять молчишь? Уже боишься взглянуть в глаза собственному Безумию? Раньше оно тебя завораживало, да? А теперь… теперь… Отвращает? Пугает? Или… может быть, это чистой воды экзальтация? … диавол, я угадал!»
Граф Агварес уже не слушает, стараясь абстрагироваться от внутреннего голоса, - Позабавились и ладно. – отчеканил монолитный, ставший непроницаемо-холодным голос, выражение лица приобрело лик безжалостного идола, взор потопило чернильное безумие, если бы Грельбена взглянул, то не смог выплыть из водоворота исступляющей разум нефти, она бы пролилась внутрь, заполнила свинцом глотку, желудок, легкие и все доступные каналы... отверстия. Разрывая изнутри и сдавливая снаружи. Пожирающая нефть.
Резкий поворот корпусом в сторону, Деладор уходит с траектории удара порывистым метеором, скорости несопоставимы, нога климбата бьет параллельно коленям инсекта воздух. Без церемоний сшибает мальчишку кулаком наотмашь в голову, ощущая кожаным покровом перчаток треск свода черепа. Легкая приятная саднящая боль в руке радостно напомнила о себе. М-м-м, как же это разжигает! Голова мальчишки повторяет направление удара, отворачивается назад до спазма в шейных мышцах. Мужчина подается вперед... крушащим плоть, воздух и все мысли хуком под дых, вновь впечатывает жертву в землю. Буквально проламывая его хребтом поверхность, но этого оказалось мало! Атака получилась настолько ошеломительной, что мальчишку еще немного протащило вперед по инерции, оставляя лишь кровавый след разодранной спины в образовавшемся куцом каменистом рве.
- Давай проверим, милый, насколько тебя хватит… - произнес все также монолитно, придавливая тело собственным сапогом намертво, попросту став на грудь… до слабого хруста ребер… голос с нотами неестественного, уродливого наслаждения. Психопат.
Наклоняется ниже... наматывает косу на руку до самого основания… кулак в затылке. Принимает истинную форму и взмывает атомарной кометой к темным небесам, оставляя там… внизу, лишь гравитационную воронку. Утаскивает беднягу за собой, безвольно весящего… болтающегося следом. Неимоверная скорость куражит дух, заставляет Зверя биться в восторженном экстазе… разворот… без промедления, запинки и жалости вбивает Грельбену головой со всего широкого размаха своего массивного тела о верхушку гротескной скалы, размазжая до крови лоб, дробя на осколки переносицу. Перчатки заливает бурлящая горячая кровь… протаскивает подростка до острия скалы, наблюдая, как вслед по ней «вспыхивает» кармином сочный жирный след. Проносится дальше… на несколько сотен метров, вновь не жалея безвольного и окуная его в агонирующую боль «поцелуя» со скалистым утесом, разрушая последний на мелкие камни. От личика климбата уже практически ничего не осталось, даже глазные яблоки лопнули. Минуты… вновь череда пыток, уже просто измывался, отдаваясь жестокости. Истязал, рвал на части в беспорядочных ударах об острые камни Климбаха, изрезал своими крыльями. Те уже порядком окрасились яркими каплями карминовой жидкости, что разводами стекала по гравировке рун и печатей, отправляясь в полет к земле. Уже пять минут… едва ли в освежеванной туше можно признать человекоподобное существо, а ведь эта красная масса из костей, мышц и оставшихся ошметков кожи, разорванных словно грязное платье нищенки, все еще было в сознании благодаря поддерживающей магии Деладора. Пусть он уже не видел, не смог бы ходить из-за выломанных под неестественными углами торчащих костей, не слышал и не соображал… но оставался в сознании… семь минут… пытка продолжалась, очередной острый осколок руды проткнул брюшину, высвобождая гной из-за начавшегося абсцесса…
Десять минут.
- Неплохо, ты отличный экземпляр. – граф приземляется на пологую скалу, брезгливо откидывая от себя то, что уже не напоминает живое существо, - целых десять минут. – хмыкнул в задумчивости, снимая мокрые от крови перчатки и вытирая руки об одежду. Надо будет хорошенько помыться. Отвращение возрастало.

Жертва что-то там говорит, но мальчишке не до этого, у него уже все пружинки внутри сведены в предвкушении, не может же чужак так долго сопротивляться? Вот-вот он подломится, упадёт на колено и тогда климбат вопьётся доброй половиной зубов ему в шею! И не будет больше голода, по крайней мере, его не будет несколько дней, а после можно будет пойти в город, продать те побрякушки, которые имеются у чужака сейчас.
Удар обжигает, да куда там обжигает! Что-то в голове неприятно хрустнуло и боль залила лицо, мальчишка распахивает глаза, ловит взглядом обрывки ненавистного неба, теряется, паникует, не понимает, что происходит, почему происходит именно так. Голова раскалывается, в буквальном смысле, горячая кровь застилает глаза, челюсть выдвигается вперёд и застывает в судорожной боли, свет тускнеет, прятаться, укутаться, стать невидимым, но крылья сейчас распластались под ним грязной простынёй.  Грельбена бьёт снова, когти проходят мимо, несколько бесполезных движений и мальчишка срывается в отчаянный вопль, который, наверняка, слышно по всему сектору. Кричит, пока хватает воздуха в лёгких, то ли предупреждая своих об опасности, то ли сзывая их на помощь.
Он старается подняться, но противник попросту встаёт, падает обратно, физически ощущая, как скребут друг о друга обломки черепа, как осколки ребра пронзают лёгкое, новая волна боли а взбесившийся мозг вопит только одно: "БЕГИ!!!" Но лёжа под чьей-то ногой, бежать тяжеловато, Климбат хрипит, пускает кровавую пену изо рта, смотрит ошеломлённо на того, кто сейчас устроился ногой на теле и понимает, что поесть сегодня не удастся. Сейчас самое время начинать молить о смерти, только знать бы кого, что бы только наверняка помог и не потом, после тысячи жертв, а вот прямо сейчас, потому что потом уже не нужно будет. Чужие пальцы цепляют волосы, Грельбена панически начинает регенерировать, процесс выходит сбито, получается просто отвратительно, но так есть хоть надежда, что представителю Дансфеев через какое-то время надоест мучить климбата и мистер Я_пришёл_сюда_и_буду_тебя_кидать_об_камни отстанет.
Милый? Он сказал милый? Мысли снова сбиваются, в голове что-то скрежетчит, что-то скрипит и вопит, отвратительное ощущение, прерванное рывком вверх, миг-второй и резкий разворот вминает лицо в мозг. По другому это сложно назвать, тело колотит, нервы бьются в истерике, им некуда посылать сигналы о боли, они передают их сами себе по цепочке, по кругу, сводя с ума весь организм. Удар, удар на столько сильных, что мальчишка ощущает это, снова удар, что-то крошится, тело горит, пылает от нескончаемой пытки, одно крыло потеряно, его долго нужно будет восстанавливать, нужно будет много еды, истеричная улыбка тем, что раньше было ртом, кого он обманывает, сейчас нет ничего, кроме желания умереть, желания, что бы это всё закончилось, что бы тело сдалось, мозг ушёл в перезагрузку и потух до времени, когда сможет переносить весь тот ад, что твориться сейчас.
Он мелок - цветной кусочек, которым расписывают местность, тело хрустит, выворачивает, климбата рвёт горячей жижей, рвёт кровью из пробитой требухи, до чего же противно! Кровь на теле смешивается с рвотой, безжалостный художник делает новые мазки по земле, Грельбена не в состоянии даже думать, мысль превратились в паутинку, сквозь которую тянется боль и ничего больше. Он только слышит, как крошатся его кости, как отлетает второе вырванное крыло, как земля и скалы наносят новые и новые удары. И тут всё замолкает. Остаётся лишь призрачное чувство собственного пока ещё бьющегося сердца.

Каждое из обращений к климбату абсолютно не передавало смысл, если слово «милый» обычно ассоциируется с чем-то добрым, ну, может чуточку снисходительным, словно взрослый общается с ребенком, то из уст мужчины это окрашивалось лишь в насмешливый жестокий тон, резало слух нелепостью. Лишь глумился, говоря «твое место там, где я решу, падаль», хотя сейчас, граф видел слабую искорку где-то внутри мальчишки и она заставляла его... нет, не желать ее присвоения и не уважать, а относится с легким оттенком интереса.
«Ты не переборщил?» - немного взволнованно поинтересовался Белиалас, а Деладор медлил, взирая на кусок валяющейся у ног плоти и жадно вдыхая спертый от крови воздух, последняя растекалась маслянистой лужей под полу-трупом, вспениваясь и даже немного дымлясь. Чуть задел мыском армейского сапога, переворачивая тушу на спину, и рассматривая... Скелет: изломленный, словно его крушили в буровой установке, но лишь слегка. Мышцы: награда анатомисту, видно почти каждое алое волокно, жаль, что не все целы. Кожа практически отсутствует. Образ довершает клочья волос, что уродливым неряшливым копом остались на макушке парня, там... где виднелись одинокие куски скальпа.
«В самый раз...» - регенерирующая печать, созданная мучителем, долго себя ждать не заставила, формируясь под Грельбеной и тот час принявшись восстанавливать в начале кости, после мышцы, кожу, глаза. Прошло около десяти томительных минут и вот жертва графа Агвареса: политика, диктатора и просто медийной личности, была почти здорова. Разве что кое-где виднелись куски порванной плоти и алые мышцы под тонкой кожицей, что успела восстановить лишь несколько слоев эпидермиса.
Новый жест рукой, мужчина материализовал какой-то большой мешок и медленно подтащил его к климбату, развязывая, - позволь мне тебя поподчевать, это для нашего общего блага, верно? - Жесткая ткань полотняного мешка открыла жуткую картину: рассеченное на куски крупное тело женщины — даденгер. Рыжая красавица, ее фигурка почти не пострадала, просто лежала в мешке кусками.
- не стоит сопротивляться, поверь, я умею заставлять. - граф опустился на корточки, вновь придавив мальчишку к земле, но уже своим коленом, далее рукой надавил на сочленение челюстей, побуждая организм открыть широко рот: мужчина знал что делал, он слишком хорошо понимал анатомию и физиологию, прекрасно побуждал тела жертв реагировать нужным образом. Что дальше? Без изысков и церемоний, стал разрывать мясо девы на ошметки и запихивать их в пасть лежащего, проталкивая куски пальцами глубоко в глтдку и пищевод.

Как глупо было бы вот так умирать - голодным. Парень тянет воздух, улыбается по памяти, напрягая ошмётки мышц, как славно. Что-то происходит, да-да, он умирает, тело, и без того горящее, будто приправили табаско, странное, не знакомое ощущение. Мозг отказывает? Он уже не дышит? Не дышит ведь? Но сердце набирает обороты, наверное, всегда так перед смертью, ритм бесится, боль отступает и вновь бросает к себе в разрывающие объятья, климбат кричит, разве есть на это силы? Но голос срывается, переходит в напряжённый писк, стихает почти сразу. Тварь выворачивает, изгибает, переламывает на сотни кусков, это кости встают на места, обрастая новыми волокнами мышц. Сухожилия тянутся, тянут, напрягаются, заставляя тело принимать уродливые ломанные формы. Грельбена распахивает глаза, жмурится от слишком яркого света, в голове всё смешивается, но все мысли вымещают страх в кровавом фаршем смешанный с переломанным телом. Кожа. Климбата роняет на землю, он жмурится, прячет лицо в руках, пальцев не хватает, но это е г о руки, почти целые! Не понимает, не может понимать, срывается на истеричный немой смех, переходящий в нервное хихиканье. Спину проламывает - режутся крылья, замирают горбами-зародышами под тонкой кожей. Выдохх.. Он пазл. Его переломали и построили заново, не хватает нескольких деталей, но он сам их восстановит чуть позже, а пока.. еда!! ЕДА!! Он дёргается в сторону источника запаха, тянет руки, но придавленный коленом лишь барахтается нелепо, словно поваленный на спину котёнок.
Кусок. Второй, третий. Грельбена не дёргается, лишь глотает жадно, пока сам не начинает тянуть свежие куски мяса с чужих пальцев, берёт осторожно, словно прирученный, чуть прижимает уши, смотрит с испугом, но никак не может остановится, принимая из рук чужака кусок за куском. Уже лучше. Кожа выглядит уже почти здоровой, только слишком тонкая и нежная для местного климата, мягкий ёжик чёрных волос покрыл голову, глаза из серых начали приобретать свой нормальный цвет. Вкусно! Ему никогда в жизни не было так вкусно. Организм просто впитывает в себя чужую плоть, в экстренном режиме перерабатывая на необходимые сейчас компоненты. Климбат приходит в себя, моргает, смотрит на очередную подачку в руках Дансенфэя, на большой кусок в его второй руке, ловит взгляд зелёных глаз, щщурится, замирает..
Что-то в голове климбата происходит, что-то щелкает и вновь включает в нём хищника, зачем слизывать с пальцев крохи, когда здесь совсем рядом.. столько.. Слюна заполняет рот, вытекает с уголка губ, капает с подбородка, Грельбена шипит и вырывается, шарахается в сторону, оборачивается, шипит огрожающе и принимается терзать куски, доставая их из мешка, вгрызаясь в один, откидывает в сторону, берется за следующий, снова шипит, не желает делиться.

«Он оказался куда крепче, чем ты рассчитывал? Смотри, уже оправился, считай полностью и пожирает мясо с завидным аппетитом, ты таковым похвастаться не можешь, заметь. Твой аппетит вторит лишь одному… кхэм… виду действий. А знаешь, я недавно проанализировал все эмоциональные всплески сей разумной жизни и вспомнил одну точную мысль… тело всегда можно взять силой, для подобных тебе, это нормально, но душу вручают лишь по согласию, в дар…»
«Душа и внутреннее пламя - разные вещи, Белиалас. Мне не нужны души всех этих ничтожеств, тем более…»
«А ты уверен, что оно разное? Ты нашел доказательство или проверил через эксперимент? Может быть, описал сложной формулой, основанной на фундаментальной аксиоме?» - раздражение норовило вот-вот перерасти в ярость, иногда Альтер-эго слишком неаккуратно поддевал и без того спутанные и стянутые в клубок лески его собственной души, но вид климбата, что столько доверчиво накинулся на мешок с прекрасной девой (которая, к слову, была Деладору абсолютно не интересна – очередная падаль), немного вернул мысли в привычное русло.
- Госпожа Риндершэп являлась дамой определенно добротной, надеюсь, она утолит твой непомерный голод. К слову, аккуратнее с шеей, кажется, я запамятовал вытащить от туда отравленную иглу, не навреди себе. Мне нужно, чтобы твое физическое тело… точнее, скелет… немного послужил моим скромным планам. – Деладору было все, равно слышит его слова мальчишка или нет, в любом случае судьба подростка начертана безумием Деладора в черном свитке Костлявой. Произнес же их, когда Грельбена пришел слегка в ясный разум.
Граф медленно подходит ближе, когда замечает, как мальчишка уже не брызжет от голода слюной, а осмысленно доедает оставшиеся части, игла одиноко валяется и поблескивает в пыльном камне Климбаха. Рука властно ложится на черную взъерошенную макушку, но уже без той одичалой силы, что вдалбливала эту самую макушку во все горные хребты и ломала, будто тонкую скорлупу яйца. Лишь тиранично, чуть снисходительно, словно касался какого-то животного: собаки? Нет, скорее, шакала. Деладор сменил перчатки, он брезговал трогать своих жертв голыми руками. Почти всех…
- Выбора у нас все равно нет, - мягко тронул тишину голос, словно общение с диким зверенышем. Он, правда, являлся таковым, климбаты – не прикрыты рамками общества, могли предаваться своим грехам в полной мере, дикие и необузданные создания, как и вся эта планета. Габриэль… одна из его множественных частей, была такой же (разумеется, по мнению Деладора), а значит, нечего бояться: подобное всегда примет подобное. Даже паразита, взращенного в биоматериале ребенка-монстра.
Алые глаза… его алые глаза и, правда, заставляли задуматься над некоторыми вещами, например… генетика каждого из них ощущалась сильной, мощной… куда лучше его собственной?
«Это чувство неполноценности тебя когда-нибудь доконает. Насколько же ненавидишь и презираешь собственную природу, Деладор, что готов позавидовать даже тому, кого зришь отбросом, и вместе с тем я могу сказать с гарантией – ты определенно возгордился собой! Не трудно ли держать две подобные стороны в себе: гордыня и отвращение к собственному «я»… это даже не вопрос…»

Вкусно! Холодное тело, это не свежее, бьющее одуряюще, нет, но вполне себе свежее, пахнущее до сих пор чужой жизнью, её остатками, ошмётками, распиленными равномерными кусками, в иной раз можно было бы разложить этот замысловатый пазл, собрать, полюбоваться, а после уже сожрать, но сейчас не до созерцания прекрасного. О, голова! Грельбена вытаскивает за волосы изуродованное смертью лицо, смотрит долго на него, не то любуясь, не то сомневаясь, расплывается в хищной улыбке, касаясь губ мягким, почти что любящим поцелуем, прикрывает глаза от удовольствия и тут же впивается в рот женщины зубами, терзая, срывая крупные куски тянет вниз, снимая с кости, заглатывает чуть менее жадно, поднимает взгляд на Дансенфэя, слушает, чуть склоняет голову, запускает пальцы в глазницу трупа, вытягивает глазное яблоко, вырывает его, отправляет рот, раскусывает, разбрызгивая мутную жижу вокруг.
- Послужил?
Да, разумеется, этот тип не стал бы тратить времени на.. как это вообще назвать? Воскрешение? Или исцеление? Да не так важно, в общем, этот тип бы не стал делать чего-то просто так, тем более, расходовать такой магический ресурс на то, что бы привести в порядок тпочти дохлого климбата.
Грельбена облизывается, тонкий длинный язык обводит губы, оставляя влажный, в кровавых разводах, след после себя. Наелся. Мальчишка садится, пробует развернуть крылья, попытка вызывает приступ тупой боли, на это нужно чуть больше времени, они должны отрасти заново, нужен крепкий сон и больше еды. Второе у него есть, а с первым он разберётся в ближайшее время.
Чужая рука ложится на голову, тело реагирует мгновенно, напрягается, демонстрирует жгуты мышц под тонкой кожей. Что происходит? Климбат прикрывает глаза, готовый, что его сейчас швыронут куда-то ещё, готовый к прыжку, сидит заряженной пружиной.
- Есть курить?
Мальчишка не из тех, кто заучивает километровые статусы и обращается на Вы, только в редких исключениях, с большой неохотой, а сейчас? Перед ним какой-то непонятный, хотя, высокородный мужик, который по своей приходи может взять и разорвать малого на не слишком ровный кусочки. Жуть. От мерзкой мысли тело покрывается крупными мурашками, ещё и холодно, от одежды остались жалкие ошмётки, собирать её по скалам бесполезно, даже браться не стоит. Чёрт. Он голый, только сейчас понимает это. Можно, конечно, попросить плащ, но это уже будет слишком, Грельбена улыбается довольно, выколупливая второй глаз некогда красивой женщины. Он чувствует опасность, исходящую от чужака, чувствует, что это только начало, ему хочется бежать, куда там бежать! Ему хочется мерцать от сюда и чем дальше, тем лучше! В идеале на другой конец планеты, вообще на другую планету, где нет этого.. агрессора! Внутренний голос что-то там лопочет, что климбат сам первый начал, что стоило быть более агрессивным при знакомстве и нападать сразу, а не строить из себя эталон крылатого ужаса. Дурь, за которую сейчас приходится расплачиваться.

Одернул руку, внимательно оценивая мальчишку. Генетически материал полностью устраивал Деладора: сильное тело, выносливое, в каждой мышце ощущалась звериная мощь, оно легко напрягалось и быстро восстанавливалось, взгляд живой и много говорящий. Подросток не глуп, хоть и излишне самонадеян, но самонадеянность и уверенность в себе тоже хорошие качества, они высечены на ДНК-коде, а значит, в его крови «саморазвитие» стоит не на последнем месте. А еще мальчишка боится... это видно по лихорадочному взгляду алых глаз, по внезапно появившейся кроткости на лице. Боится. Стал аккуратнее. Как хищник, узревший на пути более сильного хищника.
Словно высеченном из камня мраморном лице с двумя горящими глазами-люминисцентами появилась очередная саркастическая и высокомерная ухмылка, взгляд сверху вниз на существо. Он взирал так, словно не видел перед собой личность. Стоп. А видел ли Деладор Агварес вообще в ком-то кроме себя одухотворенную сущность? Может для него каждый без исключения являлся вещью: драгоценной или мусором; важной или отбросом — но все это вещи, а вещи не имеют право голоса, мнение вещей не интересует, да и что там, у вещей не может быть собственного мнения - они ограничены своей вещественностью. Да. Все так, пожалуй эта мысль наиболее четко отражает отношение инсекта ко всему окружающему его миру. Вокруг лишь предметы — что созданы для удовлетворения потребностей. Вещи можно крушить, ломать... а некоторые можно и любить. По-своему — чистой воды фетишизм, например, можно любить роскошный особняк или дорогой бриллиант — они тоже вещи, но иного ранга. Бриллианты, например, можно положить под стекло и позаботится о сигнализации, а любому отбросу, что посегнется на них — гнить трупом в сточной канаве или быть раз за разом униженным такими же отбросами в не менее зловонной клетке.
- Полагаю, у меня найдется, чем тебя угостить... - высокопарно и лукаво прозвучал голос, мужчина сел на землю, напротив климбата, внимательно рассматривая его тело, ведь именно с ним представит работать, -  Убежден, Tangiers придется по душе. Как раз имеется готовая партия особо крепкого варианта данного табака. - граф, сделал жест рукой и между ними материализовалась литая серебристая чаша, с угольно-черным табаком. В ходе быстрых манипуляций, явно профессиональных, граф разжег уголь, вода... точнее странноватая лиловая жидкость покрылась малюсенькими крапинками... протянул одну трубку Грельбене, а вторую взял сам. Кальян...
Пар мягко окутывал сознание, а листья табака явно были не обычными, видимо, их настояли в каком-то наркотике, возможно... голова немного кружилась, у климбата... пар наполняет, щекочет язык, и кажется, будто имеет свой особый разум... мурашки...
Деладор выглядел абсолютно непроницаемым и спокойным, а ситуация приобретала сюрреалистические нотки, словно он и не пропахал его телом горную гряду! Разве можно после такого вот так сидеть и курить кальян? Качественный кальян, скажу я вам... гладкое и терпкое ощущение во рту...
Дым проникает глубоко... мягкий дурман, чистый опиум...
- Надеюсь, ты сейчас не сглупишь, мальчик, и не бросишься в бега, ищя спасение в столь хлипком будущем среди таких же отбросов... - выдыхая густой дым, проговорил монстр надменно-мягко, - мне бы не хотелось вновь ломать тебе хребет. Я порядком заскучал от подобного за последние несколько минут...

Голод притихает в утробе тихим забитым комом тяжёлым и горячим, наливающимся едким соком, начиная перевариваться уже спокойнее, затихая вконец. Полмешка леди, имя которой, если и было названо, то пропущено, вкус и сытость, порой, куда полезнее имени того, кого ты поедаешь, и сейчас, когда сам Грельбена сыт, недостающие частицы тела ощущаются острее, нервы трескают противно, пытаются донести всю плачевность ситуации, требушатся, не давая успокоиться основательно, нужно немного дыма, что бы те утихли, что бы расслабиться, тем более, с климбатом тут разговаривают, значит, уже не растирают в мясную кашицу, что не может не радовать.
Грельбена смотрит на пальцы, на их обрубки, которые очень и очень медленно вырастают, тянутся из кисти, сжимаются так нелепо, смешные культяпки, выглядит отвратительно, так.. неуклюже, хочется оторвать, сожрать и уснуть, и уже после посмотреть на полноценные руки, мерзость. Мальчишка фыркает недовольно, бросает недовольный взгляд на нападающего,как же быстро жертва стала хищником, но это не на долго, вскоре климбат всё исправит и тогда уже мерзкому пришельцу не видать пощады!
А Дансенфэй спокоен, как-то совсем не укладывается в голове происходящее, то климбата швыряют по близ лежащим окрестностям, то, вот как сейчас, достают изысканные курева, но для чего? Он же что-то говорил, нет? Что-то про послужишь. Мысли рвутся, путаются, от чего-то начинает тошнить, а вот нечего было толкать в пасть столько всего, обжорство ни к чему хорошему не приводило никогда, хотя, это, наверное, больше со слов собеседника, тот несёт что-то про разумность в данной ситуации, да о чём может быть вообще речь, после того, что тут только что между ними было? Хах.. Память климбата засыпает его обрывками последних событий, мальчишку передёргивает, отвратительное зрелище, жаль нельзя посмотреть на это со стороны, должно быть, выглядело аппетитно.
О, кальян. Грельбена затягивается, задерживает дыхание, глаза щщурятся недоверчиво, тело распознаёт в куреве не то наркотик, не то яд, размышляет, на что больше реагировать, в конце-концов, отдаётся желанию расслабиться. Мальчишка растекается по камням расслабленно, тянет дым, смотрит в небо и слушает-не слушает, смотрит-не смотрит, зависает сам в себе, не успевая подумать даже о том, что хотелось простых сигарет, а не вот этого всего пафосного, сомнительно безопасного.
- Какое дело?
Вообще. на самом деле, очень даже всё равно какое дело, но от чего бы не спросить, раз всё ранво сидят, да и бежать никуда не надо, еда есть, курево есть, этот вот бледный, наверняка ещё и бухлишка может достать подобным волшебным образом.
- Я тут всё равно пока что никуда не тороплюсь, давай излагай.
Ухмылка тянется по лицу, разрезает его почти надвое, хищник внутри отожрался и уснул и теперь как-то даже не привычно просто сидеть и ничего не делать и ни о чём не беспокоиться, ведь.. Климбат громко икает, отгоняя всяческие назойливые мысли, мозг задурманен и не желает думать, тело сытое и тяжёлое, зачем вообще напрягаться?

Когда-то давно, некто, имени которого граф Агварес уже и не вспомнит, молвил: «Нет смысла распыляться в высокопарных фразах или низким слогом перед трупами. Мертвецам не нужны объяснения, мертвецы нуждаются лишь в покое...» - несомненно, сказавший сие изречение был стар, вероятно, его лицо украшало множество шрамов и последний, наверняка, оставлен самим Деладором. Вот лишь... теорию вероятностей мало кто любит...
Темный инсект издал саркастичный короткий смешок, его тонкие губы растянулись в жестокой усмешке, а свечение люминесцентных глаз цвета хладного изумруда вторило алым огнивищам климбата. Как же говорила та шелудивая девка, что в конце свой дрянной жизни лишилась головы - «так смотрит дохлая рыба» - Грельбена не просто рыба, скорее уж, выкинутый на берег кит.
Деладор выждал недолго, хватило и пары минут, его жертва расслабилась обличая свою определенную глупость... а хотя, нет, то была не глупость, а тупое смирение, ведь что мог противопоставить этот алоокий мальчишка ему — главе клана Дансенфэй, одному из сильнейших Монстров Схаласдерона? Ничего. Граф медленно шагнул к Грельбене, рука в черной коженой перчатке коснулась волос подростка совершенно нейтрально, будто он исследовал вещь, например, дорогую шелковую ткань или, быть может, шершавую поверхность коры необыкновенного дерева.
- Прошу прощения, драгоценный, - неестественно, точно фамильярное обращение являлось синонимом слову «тварь» или «падаль», настолько оно было выплюнуто с пренебрежением и глумливостью - у меня не так много времени, чтобы сочинять сказки, смысла лишенные. Перейдем к нашему общему делу, а там и до изложений недолго... - невесомое касание волос вновь превратилось в хватку, не успел климбат и выдохнуть, как его тело полностью онемело и, в конце, концов оказалось парализовано — инсект двигался слишком быстро и Грельбена даже не уловил движение, как длинная тонкая игла вошла ему глубоко в шею, пуская по венам свои отравленные соки.
- Ты был для этого сотворен, у каждого есть предназначение... твое предназначение в том, чтобы Габриэль исполнил собственное... видишь, как все просто. - граф знал, что климбат ничерта не поймет, но сказать это было важным для собственной личности. Долго не думая, мужчина сотворил портал, наблюдая, как выпала трубка кальяна и с печальным звоном упала на горячий камень... они зашагали прочь... точнее зашагал умеренно-крупный высокий мужчина с длинными волосами цвета черного эбонита, таща за собой подростка, точно тот был порванной игрушкой.
Они оказались в темной готической зале, с оттенком в стиле модерна, сквозь замысловатые окна пробивались лучи звезд, но сие являлось не более чем искусной иллюзией, так как зала располагалось под землей, на нижних этажах Продитора, помещение, где граф Агварес решил преступить непосредственно к делу - паразит боле ждать не мог, требовалось все решить незамедлительно. Кокон цветастого вязкого краплака распечатался сразу после того, как климбат оказался небрежно придавлен к столу из белого прозрачного кристалла, точно стеклянный саркофаг. Стол высотой, чуть ниже груди Деладора. Когда Грельбена расположился на его холодной, словно лед, поверхности, тело окутали тонкие белые энергетические нити. Как рукой сняло паралич, но из-за множества магических нитей не двинуться. В противоположном углу кокон врос в стену, запульсировал, наливаясь соком. Паразит беспокоился...
- Выжди малость, я должен подготовиться. - словно у климбата был выбор. Вернулся граф скоро, прошло не более 3 минут, на лице черная маска, наподобие врачебной, длинные до локтя перчатки и наглухо закрытый плащ, с собой он нес кейс. Открыл его... и то, что находилось в кейсе могло ввергнуть в шок неподготовленные умы: хирургическая пила, скальпели, странные маленькие топоры, ножницы, крючья и совершенно диковинные предметы, подходящие на разноцветные шарики, кристаллы, молоточки и все в подобном роде... они навивали нечто... гротескное и жуткое.

Когда-то слишком давно что бы об этом вспоминать слишком уж часто, Грельбена сказали, что не стоит никому доверять, особенно тем, чьи глаза имеют привычку сиять, светиться, отражать свет или вести себя как угодно свыше человечески. Вот так вот наслаждение обжираловкой и, как хотелось бы верить, прекрасным табаком превратилось в очередное приключение, которое, вне сомнений, было направленно далеко не на услаждение жизни климбата.
Странный этот тип, то крошит тело, вколачивая его в серую пыль, смешивая с камнями, развевая по просторам, то угощает какой-то там Леди, а потом снова начинает.. пальцы вздёргиваются, но сил среагировать нет, мальчишка распахивает глаза, смотрит растерянно перед собой, отказываясь принимать, что его сейчас закутают в паутину, подождут немного и сожрут, просто высосут всё, что останется в плотной оболочке кожи. Хах, как бы не так! Мальчишка дёргается, но это тот высокий схватил и тащит. Пхе.. Что он там говорил про послужить? Грельбена далеко не прочь приносить кофе по утрам и стирать трусы, лишь бы кормили во время, он даже согласился бы на передник и эту.. белую штуку на голову, такую всю в кружавчиках.. Мальчишка усмехается, щщурит красные глаза, до чего забавно все устроены?
Твёрдо. Климбат пытается соскочить, но руки мужчины сильнее, впечатывают обратно, не позволяют своевольничать, этот волосатый хоть осознал, что Грельбена тут оказывает сопротивление?
- ЭЙ!
Климбат дёргается снова, поливая чужака (кто же сейчас чужак?) отборной бранью, выдыхает, вдыхает, зырит зло, дёргается в тончайших нитях, вдруг опадая на стол без сил. Да что за хрень-то? Переплетает в пальцах одну из нитей, тонкая, но неподвластная. Как он вообще здесь оказался? Пытаться мерцать лёжа - это  затея пустая, совершенно бесполезная, Климбат упирается взглядом в сферу потолка, в голове всё ещё мутно с недавних событий, поворачивает голову, пытаясь уже выползти, хоть как-то выбраться, царапает поверхность лежбища в попытке подкопаться и вылезти из ловушки. Без когтей как-то совсем безнадёжно, ещё до конца толком не отросшие пальцы впустую гладят по холодной светлой поверхности. Может крылья? мальчишка пробует перевернуться хотя бы на бок, но ничего не выходит, он рычит, срываясь в крик, его сожрут!!! Ещё одна попытка, теперь на другой бок! Согнуться? Выползти? Сердце бешено колотится, глаза пульсируют в такт, Грельбена делает ещё одну попытку и замирает, оседает, хмурится, стараясь собрать разметавшиеся мысли. К возвращению высокого климбат уже полностью спокоен. Жаль, нельзя всадить всё это железо в самоуверенного мудака, а вот эти спицы в его отвратительные глазищи, что бы не горели так ненасытно!!
- Ну.. И где мой передник?
Помещение мало похоже на зал для дезинфекции, но когда Грельбена вырвется и размажет этого неадекватного мужика по всем стенам,  здесь точно нужно будет всё прибрать, что бы вернуть былую чистоту. Мальчишка смеётся глазами, с мыслями о том, как он будет сидеть сверху и откусывать пальцы поднимает настроение.
- Что за костюм? Тебе стоит сменить портного.
И снова смех, да что ему вообще могут здесь сделать? Ещё пара часов, тело окончательно окрепнет и тогда останется только сломать стекляшку под собой и улететь. Кстати, на какой они планете?

Граф немного насмешливо и одновременно с этим скептически вздернул бровь, окинув климбата презрительно-тщедушным взглядом, в итоге, ему – Главе клана Дансенфэй, что, к слову, значения не имело в данной ситуации, глубоко плевать на духовную и физиологическую составляющую своей жертвы, лишь кости его заботили и то не все, а чтобы эксперимент удался, требовалось немного поработать.
Пальцы в перчатках с обманчивой осторожностью и лаской садиста прошлись по пульсирующей вене на шее климбата, поднимаясь к подбородку и касаясь губ, тот час мужчина чуть скрикивился, так как Грельбена, поддавшись инстинктивному порыву, широко раскрыл пасть, самоотверженно кусая своего мучителя, нет, ничего не произошло: кости целы и даже тонкая черная кожа перчаток не разорвалась, однако сам мальчишка получил саднящий удар наотмашь второй рукой прямо по лицу, от чего в голове заплясали звезды, а перед глазами потемнело, казалось, даже лицо онемело от столь сильного удара, беззащитно выпуская добычу. На щеке тот час образовался вскрытые кровоподтек, от куда маслянистыми разводами струилась кровь прямо на прозрачный кристальный стол.
- Ты разочаровываешь меня, драгоценный, и к слову, - на губах, коих подросток уже не мог видеть из-за маски, скользнула лукавая улыбка, но ее – улыбку, сполна выдавали жестокие сияющие этим неестественным огнем глаза, - спорим, что совсем немного осталось времени, как тебе станет плевать на все, что волнует в данную минуту. Впрочем, - тут граф наклонился прямо над лицом климбата, хотя даже приподняться тот не мог, но потолок застелили эти отрицающие само мироздание люминесцентные глаза, - ты настолько глуп, хоть и невероятно генетечески-доментен, что это меня забавляет. – Грельбена мог бы даже ощутить дыхание мучителя на своей коже, но маска не позволяла этого, Деладор отстранился, еще раз окинув оценивающим взглядом лежащую тушу, для него сей климбат не более чем туша. Расходный материал.
- Я поясню, из уважения к… да плевать, просто потому, что мне хочется… поясню, что буду делать. Сперва, требуется создать аналитические, прикладные и поддерживающие печатные структуры, они нам и заменят все необходимое первоклассное оборудование.
Вокруг Грельбены вспыхнуло несколько объемных печатей (пентаграмма с эффектом 3D), в центре которых и находилась жертва, - теперь я нарушу некоторую деятельность твоего мозга, в первую очередь, работу двигательного центра, уж прости, но скоро ты потеряешь способность к движению, координации… ну и прочей, ненужной ерунде.
Печати замигали, высвечивая какие-то информационные шаблоны прямо в воздухе. Точно неоновые проекции, и граф достал тонкий предмет с длинной блестящей «проволокой» на конце, - я отниму левый глаз, теперь уже навсегда. Ты ведь не против? Хороший мальчик.
Деладор снова обманчиво ласково прошелся по веку бедняги, чтобы в следующее мгновение выдрать глаз из глазницы прямо с сосудами, окрасив эту часть лица в густую яркую кровь, - превосходно. – равнодушно заметил граф, немного выравнивая тонкую проволоку под неким углом и ввинчивая ее в алеющую глазницу прямо на десяток сантиметров, по проволоке пошел разряд, после еще один и еще, печати замигали, и когда проволока достигла цели, Грельбена ощутил, как тело абсолютно занемело, атрофировалось, но, говорить подросток мог, видимо из-за магии печатей.
Сейчас они находили на Схаласдероне – планете трансдентов, в резиденции клана Дансенфэй – цитадели Продитор, абсолютных и неоспоримых владениях графа Агвареса.

Молчит. Нет, серьёзно, притащил его в это отвратительное место, уложил на стол и молчит, смотрит такой, как на напичканные опилками трупики в музее, аж противно. На касание тело взрывается и отвечает мгновенно, вот ещё! Это что было? Заигрывание? Тогда, судя по костюму, который зеленоглазый напялил для этих целей, это будет самый безопасный секс! Лицо обжигает, но это почти не считается, климбат тут только-только восстал, так что, удар его только больше дразнит, он отпускает палец и плюёт зло кроваво прямо в своего врага.
- Уже плевать, придурок! Извращенец! А ну, верни меня домой!
На самом деле, домой Грельбена не слишком хочет, ему бы выбраться из комнаты, затаиться. а завтра кого-нибудь сожрать. И послезавтра. Может даже, отложить личинки - в случае климбата, "пригласить друзей", это было бы просто прекрасно! "Вырастите" детей, устроить здесь свой маленький уютный мирок и остаться навсегда старшим, вот это было бы здорово.
Глуп? Климбат щурится зло, хочет потереть глаз, но не получается, злится только сильнее, да что такое? Рывок! Но проклятые нити не позволяют приподняться даже самую малость. Тварь беснуется, рычит, плюётся кровью и проклятиями, нет дела до того, как тут что будут делать, когда нужно просто лежать и пассивно принимать в этом всём участие, словно рождественская индейка - в центре стола, без сомнения украшение любого, даже самого пышного, банкета, но стоило ли оно того? Слова зеленоглазого пролетают мимо, не находя отклика впавшего в истерику мальчишки, а тот кричит остервенело, пока под ним не вспыхивает очередная печать. Замирает, выжидает и снова бросается на пленителя, воя от бессилия. Может, его тут услышат, придут и тогда.. тогда Грельбена ещё кого-нибудь покусает! Да! Мальчишка срывается в истеричный смех, пока боль не отрезвляет его. Что?
Лицо заливает липким, мальчишка тянет пересохший язык, слизывает с уголка губ кровь. Мммм.. Это же его кровь? Да что он там творит вообще?
- Против! Верни мой глаз!!
Правый глаз жмурится с силой, превращаясь в череду складок, наползающих друг на друга, а глазница левого продолжает бесполезно таращиться и пульсировать кровью, кровь растекается по щеке, льётся через нос, заставляя противно фыркать, заливает губы, до чего же мерзко! В голове пульсирует то холод, то жар, пальцы немеют, дёргаются вперёд, но опадают, а за ним и всё остальное тело. Климбат замирает.. Он даже перестаёт плеваться и орать, пытается понять, что же с ним произошло, открывает глаз, перепугано таращится на мучителя и срывается снова, уже почти хрипя от ярости:
- ВЕРНИИИИ! ВЕРНИ МНЕ МОЙ ГЛАЗ!!
Глаз, да что там глаз! Ему нужно всё его тело, но разве сейчас возможно найти столько слов, столько эмоций, что бы рассказать высокому о том, что без тела очень уж сложно охотится, особенно, вот так вот лёжа на столе? Климбат затихает, дышит тяжело и снова орёт, надеясь уронить свод комнаты, вот тогда мучителя раздавит, его печати спадут и Грельбена сожрёт-сожрёт-СОЖРЁТ ЕГО!! И его детей! И всех, кто ему дорог! Всех! ВСЕХ!!

Снова удар! Агварес немного не рассчитал силу, вложив в него магическую мочь, и, по всей видимости, у Грельбены треснула челюсть в двух местах, - это показывала аналитическая пентаграммная структура, что информационным полем светилась вокруг. Ох, он ударил от души! Хлестко. Наотмашь. Со свойственным лишь ему безумным исступлением, - ты очень меня разочаровываешь своими бессмысленными воплями. – бархатистый беззлобный баритон звучал дико на фоне предыдущего чудовищного удара, - посему, лишь твоя вина, что сейчас я выдеру тебе язык. Благодари собственный недалекий ум, милый, пусть потеря и не велика…
Граф протиснул пальцы в рот Грельбене, второй рукой сдавив его челюсть по-особому в двух местах, дабы тот не сомкнул зубы, чувствуя, как забилось тело на столе от пронзившей боли: дикой, жуткой и естественной. Когти удлинились и схватили язык у самого основания глотки, пронзая его… вырывая прямо с корнем… а слух тем временем ласкал звук рвущейся плоти… кровь оросила руку и заполнила рот климбата, алая жидкость, бьющаяся почему-то огромным фонтаном, вытекала на подбородок, щеки и грудь, в конце концов, пачкая кристальный стол.http://s4.uploads.ru/s2dyb.png
Мужчина поднял язык на уровень глаз и тихо добавил, - надо бы его отдать леди Веринике, она уж знает что с него приготовить, если мне не изменяет память, достопочтенный Макото считает языки климбатов особым деликатесом. – он брезгливо кинул мускулистый орган в железную посудину.
- Пора преступать к сложной части, немного поработать с твоими генами. Признаюсь, евгеника далеко не любима мною, драгоценный, поэтому уж прости, коль буду излишне груб. – граф ехидно скривился, тонкие губы озарила неприятная ухмылка, явно не предвещающая ничего хорошего.
- Та-а-ак, - протянул гласные с фальшивой растерянностью, - где-то у меня имелся шаблон печати по работе с генами, - над климбатом вспыхивали и загорались десятки «превьюшек» маленьких разноцветных пентаграмм, которые Агварес как бы листал, - вот же она!
Печать оказалась простенькая и быстро воссоздала проекцию цепочки ДНК климбата  с какими-то крепящимися формулами и комментариями, - сейчас будет очень больно, я должен увеличить прочность твоих костей и их массу.
О да, это было нечто! Грельбена мог буквально задохнуться от боли, а ведь «проволока» в глазу все еще зудела, точно загнанный гвоздь, только теперь казалось, гвоздей тысяча и все они пронзили тело, но каково было удивление климбата, когда его половые органы оказались вначале расплющены, а потом изорваны в клочья его же проросшими тазовыми костями. Пальцы тоже обдало жаром, и ногти проткнули насквозь выросшие фаланговые кости, бьюсь об заклад, если бы климбат мог скрести ими стол, вышло бы очень звучно…
Цепь ДНК мигала, а граф тем временем, что-то переставлял в структуре и формулах, пентаграмма вспыхивала – творя нечто с безвольным телом жертвы. Волосы приобрели вначале белый, потом синий цвет, - да чтож за напасть, никак не выходит найти ген, отвечающий за магический потенциал… а вот он. – мужчина коснулся формулы, вбивая свои числа и тело мальчишки объяло энергетическое пламя, кожа начала обугливаться…
Он сгорал заживо в пламени собственной энергии, а магия поддерживала в нем жизнь.
- Видишь ли, все просто. Умереть ты должен без магического постороннего вмешательства, проще говоря, я не могу убить тебя своей силой, но в моих возможностях, как ученого, сделать так, чтобы твое тело… точнее магическая энергия, тебя и уничтожила. Это и происходит. Ты сгораешь в огне собственного пламени, правда занимательно. В конце-концов у меня останется то, для чего я тебя, собственно, и приковал к этому добротному столу – кости. Идеальный скелет. Я бы, конечно, хотел забрать лишь скелет и сделать из тебя фигуру для своей коллекции, уверен, Габриэль точно оценил твою прекрасную генетику… но увы… - мужчина хлопнул в ладоши, от чего маленькие капельки крови, на влажных перчатка, разлетелись в стороны. Точно мясник.
- Передай от меня привет Всевышнему, скажи, что я благодарю его за ту помощь, что мне он оказывает. Все во имя общей цели. Давай уже, я утомился… подыхай скорее, отребье, обнажи эти бесценные кости.

Голос, он слышит голос, но слабо понимает суть, всё заглушает собственный вой и дурная затихающая пульсация в дырке, где раньше красовался глаз, восхитительный алый глаз, не хухры-мухры, между прочим! Удар. Что-то противно трещит, отдаёт в голову болью, челусть отпадает, оставляя хозяину возможность теперь тупо орать и извергать мятые проклятия, еле шевелясь, чать языка прокусано, рот заливает кровью, Грельбена давится, кашляет, марает всё вокруг, кровь забивает глотку, нос, мешает дышать, мальчишка сворачивает голову на бок, орёт что-то невнятно, безрассудно, понимая, что кости срастаются не правильно, а очередная попытка мерцать проваливается, но отнимает больше сил, чем когда-либо. Ещё одна провальная попытка и противные руки во рту, что он, мать его, себе позволяет??
Климбат воет, исходится в показательной истерики, меньше часа назад его размазывали по скалам и он мужественно молчал, но тогда он хоть что-то мог делать, сейчас же может только смешно брыкаться и нервировать зеленоглазого истошно орать, чем и занимается, упиваясь этой возможностью, сытостью и нарастающей жаждой мести.
Язык тянется тяжело, мальчишка проклятаят когтистого, удивляясь, почему и как тот до сих пор не подох от такого напора проклятий ребёнка, РЕБЁНКА!! В глотке что-то трещит, это рвутся мышцы, тянутся, не выдерживают напора, трещат противно, сосуды тянутся, лопаются следом, кровь льётся с новой силой, этот идиот что, не понимает, что Грельбена не скважина? Что такими темпами крови в нём не останется? Что его снова придётся кормить? Где там, кстати, мешок с леди?
- МУУУУУЭЭЭЭООООООЫЫЫЫХХХХРХРХХРХРРХХРХХ!!
Грельбена готов был поклястся, что видел улыбку под маской этого извращенца, любителя деликатесов, этого.. этого.. ИЗВРАЩЕНЦА! Что? Какие кости? ДА у климбата ТАКИЕ кости, что не каждый заглотит! Поперхнётся на первых кусках! Мальчишка смеётся, заливается в истерике, брызжа кровью вокруг, задыхаясь от боли, стараясь вылезти из кожи, бросить проклятые кости на столе, а самому уползти подальше, ПОДАЛЬШЕ! Что бы сожрать кого-нибудь и.. где мешок с леди? Мысли зацикливаются, прыгают от "сбежать" до "пожрать", боль пожирает остальные ощущения, климбата раздирает на части, он воет, покуда ошмёток голосовых связок хватает, затем шипит, сипит, вдыет совсем немного и истерично заходится в немом смехе. Тело колотит, из оставшегося глаза текут слёзы, а изо рта всё ещё разбрызгивается кровь.
Кажется, длинный что-то говорит, но.. оставшийся глаз лопается, не выдерживая температуры, слизистая глотки пересыхает окончательно и теперь Грельбена остаётся сам с собой, сам со своей болью наедине, не в состоянии её высказать, не в состоянии отомстить, не в состоянии даже разрезать убивающую тишину воплем. Время останавливается, по нервам бьёт пламенем, тело погибает, от него уже почти ничего не осталось, разум плавится, полыхает, горит, пока, в какой-то момент не гаснет так же внезапно, как когда-то зарождался.
Грельбены нет. Лишь горстка костей под тончайшей магической паутиной и вечное чувство недосказанности и голода в воздухе. Это была славная охота. Где тот мешок с леди?

Агварес с непередаваемым наслаждением созерцал муки мальчишки, нервно постукивая пальцами по кристальной поверхности стола, кажется, даже что-то мурлыкал себе под нос. Он пребывал в «родной стихии», стихии, имя которой – кровожадность, удовлетворение животного инстинкта и целей, да и чего греха таить, Деладор знал удовольствие лишь такого рода, удовольствие на грани эйфории, наблюдать, как жертва корчится в агонической муке, в очередной раз клиня инсекта. Ох, сколько же раз его проклинали за эти три сотни лет?
Сознание вновь разразил серьезный бархатистый голос Альтер-эго, наполненный потаенным страхом… даже ужасом!
«И что теперь, Дел? Ты, как я полагаю, все решил и даже… как там говорят буланимы, лишь ствол у виска тебя остановит… выстреливающий ствол, да? Я знаю, можно даже не говорить, но какой толк? Ты снова не послушаешь, но на этот раз у тебя нет даже плана, так… какая-то призрачное подобие? Поразит редчайший, согласен, но где гарантия, что он совершит то, чего ты столь жаждешь? Деладор… умоляю… убей…»
Граф с удовлетворением хмыкнул, сняв перчатки и поворошив рукой кучку обжигающе горячего плотного кристально-черного пепла, что осталась от климбата, - так тебе идет куда больше…
Вскоре пепел оказался собрал в кристальную колбу и поднесен к живому пульсирующему кокону у стены, что оплетал «сосудами» половину помещения, - а вот и пища для предстоящей эволюции… - Агварес сделал аккуратный разрез скальпелем по кромке кокона, стенки которого разошлись алыми мышцами, открывая нутро и медленно вытекающую жидкость. Весь пепел, а его было немало, Агварес высыпал прямо внутрь, жидкость потемнела, а остатки климбата пошли чернильными разводами.
Маленький энергетический сгусток заметался туда сюда, принявшись жадно поглощать свою пищу, а граф лишь нейтрально молвил, почти одними губами, - таковы правила в этом примечательном мире, особенно увеселяют ситуации, когда каннибала пожирает низшая форма жизни… - рана на коконе затянулась мгновенно, и вот… инсект покинул специфическую операционную, нужно было совсем малость выждать, пока кокон окончательно созреет, а паразит усилится.

    КОНЕЦ ЭПИЗОДА