Роттэн сидит, уютно устроившись с ногами в кресле, в одной рубашке, которая по размеру походит скорее на смирительную. На мягкой фланелевой тканюшке по тёмно-синему полю разбегаются телятки. Чудище занято Очень Важным Делом: с родины пришла посылка, видно, в складчину собиравшаяся всеми знакомыми и родичами Чугады, и  теперь Роттэн инициативно, заинтересованно, а иногда и озадаченно ковыряется в его нутре. Ощущения чем-то похожи на те, когда находишь клад, или когда в детстве роешься по маминым шкатулкам и папиным коробками в поисках Очень Интересной И Непонятной Взрослой Фигни Неизвестного Назначения. На предусмотрительно пододвинутом столе уже лежат вытащенные из коробки несколько пакетиков, а перед Чу стоит батарея цветных бутыльков и пузырьков из иренойского стекла с широкими горлышками. Естественно, совершенно безо всяких надписей и этикеток: Вара воспитывает в чудище умение распознать порошок и зелье по набору внешних признаков. Описания должны быть во вложенном письме, где же оно.. ага, вот.

- А? - Роттэн оборачивается, улыбается чуть лукаво. Пришёл такой, сам пришёл, а давно ведь не виделись. Сразу ясно, по делу, ну, не соскучился же. И хотя скляночки манят, таят в себе неразгаданные тайны далёкой родины, и в руках уже шуршит вложенное в посылку письмо от Вары на её извечно желтоватой из-за лабораторных испарений бумаге, всё в каких-то пятнах, ну, хоть не мятое, и лаконичная, как водится, записка от Лосмара на белоснежном обрезке свежего листа, Роттэн отвлекается. Надо что-то говорить, а что сказать, если прежде обещамшись молчать? Надо что-то общее, словно бы и ответить, а будто бы и ни о чём.
- У малька сейчас в жизни очень интересный период, - заявляет Чу, расставляя скляночки на столе по цветам: сперва чёрную, синюю, прозрачную бесцветную, потом ещё две и жёлтую в конце. - Но он учится, я слежу. А что, он к тебе не забегает по учёбе за помощью? - видимо, не забегает, когда ему, книжному червячку, коту дивному. Но строить из себя лопух пока что - самое безобидное, что можно придумать.

- Вот и я что-то не знаю, - тянет Роот, двумя пальцами доставая из коробки очередной привет от Лосмара - кружевные трусики с вышитыми гладью по сетке фиолетовыми ирисами. Ну, конечно, как же без этого, он же не может пройти мимо и не попытаться одеть Чугады по своему вкусу. Хамло. - Я бы даже у тебя его забрамши под свою опеку, но у меня внезапно образовался второй подопечный. Вторая, то бишь. Брюнетка совершенно без мозгов, а тормозной жидкости у ней ещё меньше, чем у меня. Чем-то похожа на мою иренойскую женщину. Кофе будешь? - Чу протягивает Лари сигарету, выуженную из нагрудного кармана, болтающегося где-то чуть выше пояса, встаёт, беззастенчиво, практически бесстыдно напяливает присланный Марком презент. Приподнимает полы рубашки без задней мысли:
- Мне идёт? - и, не дожидаясь ответа, отходит к шкафам за туркой, пряностями, сахаром и молотым кофе. Заодно притаскивает Син пепельницу, чтоб не сорил где ни попадя, всё же чучело тут босиком шляется, а потом на кровать, на диван.. бррр.
- Слава.. Рыжая ведьма, - Чу причмокивает, потирая звезду на загривке, как будто выданная только что фраза всё объясняет, и ставит турку с насыпанным в неё чуть-чуть того, чуть-чуть этого на плоский голыш, притащенный чудищем с озера. Конденсирует из воздуха воду. - Сильная, суровая, стебёт будь здоров. Я тут к ней в личные ученики напросимшись по части иллюзий.

Роот раскаляет верхний слой камня, над котором стоит турка.
- Агааа, - а что Чу, у чучела лёгенькая движуха, которая трепыхается в груди и желудке паровозным стуком колёс по рельсам, и под этот неслышимый ритм Чугада ненавязчиво пританцовывает: тело хочет двигаться, но не прям, чтоб побегать вокруг замка, но как-то вот так - вполне себе ничего. - Она настоящий мастер, и по характеру такая тётка, пронзительная. Ох, как бы мне на неё не залипнуть, а то ж и по морде съездит задарма, от широты души.
Наличие души у оборетней-химер - чуть менее спорный факт, чем у Чу, так что тут всё окей. Вода грозится закипеть, Чу приподнимает разузорчатую металлическую ёмкость за длинную деревянную ручку, ведёт ей по кругу пару раз, заставляя центробежную силу создать иллюзию помешивания, хыы, переучились.
- У меня и сейчас неплохо выходит, - мелодия в голове слегка мешает концентрировать внимание на разговоре. Чу разливает кофий по только что появившимся тёмно-красным кружкам, на вид керамическим, без острых углов. - Но я буду тянуться к неведомым идеалам! - пафос, произнесённый Чугадой, больше похож на стёб.

- Расскажи-ка. Про свой выводок лисий.
Присев на подлокотник кресла, в котором устраивается Син, Чугада тоже закуривает, осторожно дует на чёрную кофейную поверхность, отдающую корицей и ещё кое-чем, из тех пакетиков с пряностями, что пришли из Иреноя.
- Знаешь, есть поговорка, мол, с рыжими дел иметь нельзя.
Правда, Чу никак не может похвастаться негативным опытом общения с таковыми. Что Кэм, что Слава, ну, вроде и всё, если не учитывать, что когда-то на заре юности Вара тоже красила свои волосы хной в благородный медный оттенок, не перестающий быть от сего благородства ярким до взрыва мозга. Нет, вполне вероятно, и дома была парочка апельсиновых раздолбаев, просто не таких колоритный, и Чу просто не пришло в голову их запоминать.

Роот терпеливо закатывает глаза и, съездив метко ладонью по холодным пальцам, закидывает ногу на ногу.
- Да мне как-то до свечки, что у тебя там с кем было, в замке проще пересчитать тех, с кем у тебя по каким-то неведомым причинам ничего не было. Мне интересны характеры тех, кто из этого клуба почитателей тебя ещё учится в нашей школе.
Вообще-то, Чу и это сейчас не кажется самым любопытным, а больше всего Чугаде хочется засесть в другое кресло и продолжить разглядывать сокровища из почтового ящика. Но это подождёт, не так ли, Чу, детка? Роттэн аккуратно отпивает горячего кофию.
- А как у тебя на школьном поприще? Костик уехал, поручений не оставил, небось, дохнешь от тоски и вешаешься со своими подопечными? Я вот своих почему-то редко вижу, хм.

Роттэн стряхивает пепел в пепельницу на коленях у Син и перепархивает таки на соседнее кресло, чтобы иметь возможность поставить кружку на стол чуть-чуть подостыть. Делать это с помощью магии не комильфо, ибо тогда кофепитие теряет часть своего сокровенного смысла и, как ни странно, вкуса.
- Иногда мне кажется, что ты сам распускаешь все эти слухи, чтоб поддержать свою репутацию. А может, как раз наоборот, их распускают завистницы, не попавшие в круг твоего внимания, а? - лёгкий подстёб. А может, их распускают как раз удостоившиеся внимания и с наивным удивлением обнаружившие, что занимают в нём не центральное положение. Ха-ха.
Да какая разница, что делает Лари репутацию? Дело-то житейское.
- Вдруг прибыть? Это он может, да. Если будем ждать, ни фига ж подобного, но вдруг..
Роттэн сворачивает ноги в турецкий крендель и с удовольствием откидывается на спинку.
- Да какие новенькие, я тебя умоляю. Ну, Сигурд. Ну кто ещё-то? На Джуне так никакой свежатинки и не появилось толком. Я аж..
Скучаю? Тоскую? Неее, это всё не про Чу. Словом, закончить фразу не удаётся, и Роттэн только сладко потягивается, после чего снимает со стола кружку и отпивает ещё.

А он снова про малька, ну, что ты будешь делать. Ну, кто же ему виноват, что он не может найти мелкого, даже если тот вертится под самым носом?
- Паранойя, Лари, паранойя, она самая. Я за ним приглядываю помаленьку помимо уроков.
Тем более, что это правда, и я периодически отслеживаю, чтобы он хоть где-то да появлялся. Да вот, видимо, недостаточно. Только вот интересно, почему малёк не хочет учиться магии? Читать же научился, а это порядком сложнее, на мой вкус. А ведь ему, как воришке, некоторые навыки будут ой как полезны. К примеру, тот же "хамелеон". Да и вообще, зачем зарывать такой талант в землю. Люди - странные создания.
- Кстати, почему ублюдок? Впрочем, я вообще не думаю, что в их мире союз человека и дивного мог быть добровольным. О вкусах, конечно, не спорят, и иногда некоторых тянет на экзотику, но не до такой же степени.
Роттэн небрежным жестом смахивает с лица тёмные прядки и основательно затягивается.

Агаа, так он знает Дайну. Причём, судя по построению фразы, аж до того, как она была приписана к нему в качестве подопечной.
- А Дайна не сама набилась, её ещё Кольраун набил, - в голове возникают какие-то левые ассоциации, отдающие таксидермизмом, и Роттэн хлещет ещё кофе, попутно растворяя пустую кружку Лари в воздухе, потому что кофе всё равно кончился, и всё, что от него осталось - гуща в турке. Кстати, тоже надо куда-то девать, но пока в лом, а потом можно будет дойти до ванной и вымыть по-человечески, а не как это всегда имеет свойство делаться.
- Кстати о Дайне. Ты не в курсе, у неё раздвоение личности - или сожитель, как у тебя? Довелось пообщаться с обоими, или обеими, чёрт разберёт, и вот вторую я тебе в ученицы не пожелаю.
Раз ты такой нежный, от Малька стонешь.
Роттэн дотягивается, кое-как цепляясь за кресло, давит сигарету в пепельнице и устраивается обратно, скашивая глаза на заманчиво прираспушившее страницы письмо от Вары.