Наверное, кто-то там сверху отлично повеселился, направляя стопы Бредберри в практически неизвестном направлении. Поиски "цивилизованного общества" не увенчались особым успехом, зато за время, которое Кэм провел на морозе, он успел промерзнуть до мозга костей. Не то, чтобы он не привык к омерзительному климату Лондона, но всякие крайности в погоде были для него неприемлимы.
Несмотря на то что Кэмерон уже не чувствовал пальцев ни рук, ни ног, он все равно шел с невозмутимым выражением лица. На глаза попалась детская площадка.
Человечество просто создано для того, чтобы воплощать в жизнь как можно больше ахинеи, - мысленно скривился Кэм, глядя на горки, припорошенные унылым снегом. 
Как-то пора "счастливого беззаботного дества" прошла мимо старшего из братьев Бредберри. Наверное, поэтому вид относящихся к ней атрибутов вызывали в нем столько скепсиса. Правда, человек, примостившийся на одной из качелей, перетянул внимание лондонского денди на себя.
Что за удовольствие... в мороз.
Бредберри, чуть сощурившись, пригляделся. С такого расстояния удалось приметить лишь копну лохматых темных волос.
Сдается мне, что это не девушка... или же очень неопрятная девушка.

Кэм уже и думать забыл об этом темноволосом нечто, да так бы и не вспомнил, если бы оно не окликнуло Бредберри. Желания останавливаться и общаться на таком всепробивающем холоде не было ни капли. Однако, как человек порядочный, хоть и весьма условный в своей порядочности, Кэмерон остановился и повернулся лицом к незнакомцу.
- Добрый день, - вежливые и довольные безразличные слова. - Именно, - слегка приподняв уголки губ в едва-различимой ухмылке, отчеканил Бредберри в ответ. - Чем-то могу помочь? - добавил он, недвусмысленно вздернув бровь. А-ля "Вопрос риторический, отвечать не обязательно". 
Однако, Кэм так и остался на месте, выдерживая паузу.
Сейчас он сам смешается, стеснится и передумает вести дальнейший разговор, - мысленно язвил Кэмерон, не слишком явно оглядывая незнакомца с ног до головы.
У Бредберри появилось странное ощущение десткого ехидства, которое порождалось весьма значительной разницей в росте и телосложении обоих парней. Взгляд цепляли то ли выгоревшие, то ли специально окрашенные прядки волос "неизвестного". Выглядело сие довольно странно.
Ну надо же, - проснеслась в голове удивленная мысль. - В моем испорченном и далеком от истины представлении современных магов виновен Гэндальф, - кинулась вдогонку первой язвительная. - Где седая грива волос и посох со стразом? Я не буду исключением. Печально. 
Подобные мелочи весьма занимали Кэма, хотя он и считал, что в целом выглядит такая прическа ужасно неэстетично, а носить на себе ее - вульгарно. Но все же...

Отредактировано Cameron Bradberry (27-12-2009 01:13:39)

Фамильярный тон, да и общая тактика поведения какого-то там "непонятного-неизвестно" малость покоробили Бредберри. Обычно, номер с фирменной холодностью и неприступностью прокатывал безотказно. Более того - такое поведение производило впечатление человека необычного и властного. И ничего, вроде, не совершил невероятного, но одним своим видом на место поставил. Закон высшего общества - во-время молчать и делать многозначительные взгляды. Все будут пребывать в глубочайшей уверенности, что человек умен и образован. Смехотворность положения Кэмерона заключалась в том, что такие предубеждения он презирал, при этом пользуясь эффективностью их воздействия. 
Но проблема, скорее всего, заключалась в том, что данный индивид вообще никаким боком к привычному окружению Бредберри не был причастен, и на него подобные фокуса никакого влияния не оказывали.
Правда, колебания Кэмерона длились какие-то доли секунды. Пропустив первую реплику мимо ушей, Бредберри мысленно прикидывал, как бы так поэлегантней обставить неожиданного собеседника, выслушивая его последующие изречения. Какое счастье, что лицо его сохраняло все то же каменно-учтивое выражение при любых обстоятельствах.
- Я, видишь ли, слегка заблудимшись. Было бы просто волшебно, если бы кто-нибудь соблаговолил довести меня хотя бы до замка, не говоря уже о краткой экскурсии по внутренностям и окрестностям.
Джентльмен, кто же вас за язык тянул. Помогу, чем смогу... и чем не смогу.
- Пожалуй, у меня найдется время, чтобы оказать вам такую услугу, - протянул Кэм, неожиданно улыбнувшись, казалось бы, совершенно искренне. Не широко, как улыбаются дети, но так, что улыбка эта не выглядела наятнутой. По крайней мере, не должна была выглядеть.
Попробуй не попадись. 
Правда, гораздо более поведения удивлял пристальный взгляд незнакомца. Не то, чтобы Кэмерон не любил внимание, но на данный момент он себя ощущал куском именинного пирога перед голодным человеком.

Кэмерон невозмутимо наблюдал за действиями незнакомца. Тот как-то по-кошачьи потянулся, что в исполнении парня выглядело со стороны... ну, скажем, не слишком поэтично.
Дымная аура вокруг последнего вкупе со взъерошенной внешностью наводили на определенные ассоциации.
Инди-культура должна обливаться крокодильими слезами, теряя такого самородка, - мысленно язвил Кэм, намеренно стягивая с руки перчатку, чтобы поправить ниспадающие на лицо пряди волос.
- Позволь узнать, в таком случае, как тебя называть, о благодетель, и впредь, если тебя не затруднит, обращайся ко мне на «ты»…  
- Фабиан Д'Этре, - честно соврал Бредберри, снова облачая кисть в теплую перчатку. - А вы?..
Вряд ли стоит называть настоящее имя человеку, на счет которого задумал какие-либо коварности.
Maman всегда говорила, что змеиная осторожность никогда не помешает. Француженка.
- …Не думаю, что разница в возрасте у нас достаточно существенна, чтобы «выканье» не выглядело смешно.
- «Выканье»? – с видом озадаченного иностранца повторил Кэм. – Прости…те мне мою консервативность. Наверное, тут так принято? – осведомился Кэмерон с видом легкого огорчения по поводу своей неосведомленности в местных общественных устоях. 
Да, я глупый студент etranger*.
- Впрочем… пойдемте, до замка не близко. Хорошо, что я знаю дорогу, иначе бы нам обоим пришлось плутать, - опять выдав фирменную улыбочку, выговорил Бредберри. 

>>> Улочки города

___________
* иностранный

>>> Когда-то, откуда-то...

Качели почти не скрипят. Как всегда, странно даже, что и в эту погоду. Волосы, намокая, постепенно облепляют лицо. Мерзко. Мерзко, мерзко, мерзко, и капли то и дело норовят потушить сигарету. Что вообще сейчас же расценивается Чугадой как крайнее скотство. Дождь в феврале, ишь, чего удумали, отличная погодка выпала на каникулы, боги тёрна, сэнкс вэри мач. Заставить песок - зёрна земли - убраться к чертям с сидения было делом мгновений, но металлическая хреновина оставалась холодной и мокрой - пришлось гордо попирать её ногами в чудовищных чёрных бутсах и обнимать локтями ржавеющие цепи. И в таком виде возвышаться, слегка покачиваясь, над кашей из подтаявшего снега и истинно весенней грязюки. "На дорогах вместо снега - грязи вкусная начинка..."
И все разъехались. Чугаде ехать было особенно некуда. Дома ждали - и ещё подождут, что здесь, что там...
Горький дым жжёт горло.
Чугада обычно легко переносит и одиночество, в силу целостности и самодостаточности натуры, и дождь, в силу особенностей мировоззрения, но последние пару дней - то ли поветрие простуды, то ли скачет давление - и что из этого наложилось на опустошающее уныние пейзажа?
Ничего не происходит. Ни черта. Ещё немного - и я самостоятельно что-нибудь произойду, держите меня семеро.
И эта начная муть, серая и тревожная... кажется, в ней тоже была детская площадка...

- Дай прикурить.
Роттэн отвлекается - о, право, было бы от чего, - и с беззастенчивом любопытством истинного цинизма оглядывает незнакомца от погрязших в самой лужище ботинок до довольного жизнью лица в обрамлении седых волос. Как захватывающе. Ну, прикурить я вам ещё всем дам, представься только случай, - мысль вызывает привычную ухмылку, и настроение слегка повышается, отчасти благодаря поводу сыронизировать, отчасти - переменам в окружающей среде. Чугада с сомнением вертит в руках отсыревшую зажигалку.
- Кремень намок, - комментирует лаконично, протягивает слегка калечную, но в целом живую сигаретину. - Поводы для радости? - вопрошает заинтересованно, прищуриваясь и зябко поводя плечами. Ах, эта простуда...

- Да просто настроение прекрасное. И погода. И жизнь..
- Погода была прекрасная, принцесса была ужасная… - задумчиво исторгает из себя густые белёсые клубы дыма Чугада, всё-таки, засилье советских психоделических мультиков в расчёсанной ветром башке зашкаливает. – Или наоборот… - выжимая из почти бычка последние крохи наслаждения, обжигает губы, облизывается, запаливает от едва тлеющей искры следующую. Судя по выражению загорающегося светлой и пьяной улыбкой лица, для него это первая за утро. Красивый. Потому что Чугаде принципиально приятно наблюдать курящих людей, потому что Чугаде идеологично созерцать людей с такой внешностью, потому что Чугада довольно легко перенимает настроение собеседника. Чёртовы стадные инстинкты.
- Скоро всё высохнет и полезет трава.. начнётся практика по травологии. А пока что каникулы и можно делать что угодно.
- Например, мокнуть и дрогнуть, - шире ухмыляется Роттэн. – Что, например? Меня, напротив, тяготит безделье, плавно перерастающее с отметки "праздность" в область "тоска".
Что для меня обычно не свойственно, Чу, детка, лечись, придурковатое существо.

- Восхитительно. Все моё существо от корней до листьев содрогается в агонии позора, дождавшись упрёка в нытье. Я в дурном состоянии - приболемши. По долбанутости мировоззрения не лечусь.
Войдя в привычное русло самоиронии, Чугада возвращает и привычное настроение – ровное, независимо-насмешливое. Нейтрально-доброжелательное, если можно применять это определение к этому дрянному тону вести беседу. Спасибо, чувак.
- Там.. внутренняя сила всякая. Ты же сильная личность и всё такое?
Это он что же… издевается? – удовлетворённо вопрошает себя Роттэн, устраивая себе сеанс усладительной медитации на серебристого мага.
- Сильная личность? С чего ты это взял? При последнем вдумчивом изучении зеркала я обнаружимши поперёк рожи лишь печать тактичного хамла.
Лицо сильней кривит усмешка, и расположение духа не портит даже занявшееся жарить светило, а ты возьми меня, солнышко, и сожри.
- Помогает, - смешок. – И у тебя наверняка есть идеи по поводу этого самого «полезного», - полуутвердительно.
Вот теперь мне интересно, как его зовут.

От ненавязчивого мурлыканья в горле зарождается зудящая щекотка, и Роттэн, дабы не скатиться до вторенья, тихо смеётся. Солнце припечатывает уголь пальто и джинсов, будто взаправду вознамерившись сжечь, что вызывает у Чугады приступ нежного самодовольного злорадства.
Жжёшь, жжёшь - не сожжёшь,
а я иду, и мне хорошо.
Будет моё время всего часов через десять, а ты жидким золотом на землю искаплешь, погаснешь,
А я – расстелю на дорогах рук месиво, и звёзды, по ним пройдя, в глазах завязнут, распахнутых настежь…
Скатившись в старую лирику, Роттэн не замечает, как раскачивается сильнее и сильнее, до свиста песни ветра в ушах. Потоки воздуха выбивают из сигареты крупные рыжие искры.
- Нет у меня уверенности в этом постулате…
Ну да потом на практике проверим.
- Ага.. та же ерунда..
Чугада с интересом встречает его взгляд. Если не прерываешь ни на миг процесса беззастенчивого разглядывания, это не сложно.
- Но на выходца из Джунферра ты не похож. Есть в тебе что-то… - Роттэн, щурясь, прищёлкивает пальцами в поисках нужного описания. «Дрожащее-прозрачное»? Чушь, ещё поймёт как-то не так. Такое… как предутренний туман над низиной. Не то… Вырвать к чертям тот кусман мозгов, что отвечает за ассоциации.
Тот же вдохновенно вещает о пользе качелей. Но с вестибулярным аппаратом и координацией движений вообще у Чу и так всё в порядке, несмотря на зрительную нескладность движений. Вообще, речь парня походит на поток легковесных выводов, вызванных подъёмом настроения. На первый взгляд. На второй, намётанный, угадывается то, с чего Чугаду торкало всегда. Опасная зона – работа мозга, Чу, детка, ты как всегда, из поэзии да в матанализ. Посмотрим.
- А что-нибудь с разнородными телодвижениями?