- Какой дурак обойдётся заполночь без визита в это складное местечко?
- Не мне тебя поучать, Роттэн, но я попробую ненавязчиво намекнуть, что Совятни предназначены несколько для иных целей, - ровно чеканит медноволосый, кончиками пальцев скатываясь по перышкам послушной птицы: живность к змеючному французу ластится, как ни странно. - У меня получается, mon coeur? - обращение так, для профилактики, атмосферу порушить вконец, Сина побесить. Настроения - ноль, "денег - ноль, секса – ноль, музыка сдохла, мальчик в ноль". Жалок ты, Бредберри.
- Меня много что заводит.    
Еще шаг - и выморщиться. Мысленно, разумеется: принц избалован, а Чу так безапелляционно на водника вешается. Сердце, вероятно, уроков фехтования в нашем совместном общении не будет... более и пока что, - когтистое ядовито и взвинчено, а где-то чуть ближе к горлу у Кэмерона холодный, распирающий ком стынет, как и всякий раз, когда энергию выплескивать некуда, не на что, не на кого. Аристократ изнутри - чернее тучи, но что-то мозжить по стенам несчастных птиц, чур меня, этих не жаль, и пачкаться во всякой непотребности не импонирует. Приходится успокаиваться, ну, там: раз, два - я спокоен, как удав. 
- Даже не знаю, что вам помешало закрыть дверь, - движемся медленно, нарочито неспешно, выбирая крылатую тварь посолиднее, чтобы пройти подальше, оставить за спиной гребанных стихийников и с остервенением привязать начирканное к лапке твари. Птичка выпархивает, а француз имеет наглость с каменной рожей повернуться, осмотреться: зря, что ли, наткнулся, теперь следует по всем параметрам что-нибудь выкинуть. Перед стекляшками белым маячит конвертик, вероятно, кем-то принесенный и пока что неотправленный.

Отредактировано Bradberry (20-08-2010 02:31:43)

Это они.. ревнуют? Ками тёрна помилуй. Да как вы смеете.
Как ни странно, Роттэн злится. Кровь вскипает, заглатывая на поток энергию возбуждения и без усилия перекидывая в злобу. Да как вы смеете заставлять меня выбирать между людьми? Люди равноценны. А Кэм, к примеру, даже не заикнулся о моноамории, или что его там бесит. А Син соглашался на свободные отношения, хотя, может, это просто способ обхождения с мешающими ему индивидами. Так какое у них право заставлять меня выбирать? Чу мягко высвобождает ладонь из синовских пальцев, смыкая хватку на кружке и даже не замечая намечающегося ожога. Чужие пальцы - материал невосполнимый. А дури много.
Глубоко вздыхает, потому что оказаться по уши в шоколаде хорошо только в переносном смысле, да и не для Чу эта развлекалочка, а кружка тоже не железная. Была бы ещё железной..
Каким? - несколько раздражённо, и сразу Кэму.
- Тебе в подробностях, как мы попробовали и нам не помогло? Давай ты будешь делить меня как-нибудь без моего участия, если не можешь словесно?

- С чего ты взъелся, в таком случае?
- Аналогичный вопрос: гормоны ни в какое русло, ma poulette? - плюется резкостью принц, незаметно даже для самого себя вновь отрекаясь от "сердечных" титулов. Собственно, как обычно во гневе: вот вам прохладная интонация, вот стекленеющий взгляд, вот вам наш затылок, а далее варнакайте в спину, что пожелаете. Правда, отделаться так просто не удается: вырисовывается Лари, который, чертовы джунферровцы, узрел бредберриевский подвох. Француз собирается ему что-то отвечать, но ловит себя на том, что замечание звучит в его собственной голове: Роттэн явно ничего еще не заподозрил. Серость щурится на среброволосого, сопоставляя одно с другим. Проклятье. Вот в чем дело. Не выеживайся, Син. Не у дел тут только мы с тобой, если заметил. Давай лучше вместе прочтем интересующую бумажку, n'est-ce pas? - мысленно шпарит аристократ, адресуя конкретно воднику, как-то не слишком представляя всю концепцию обмена информацией, но гаркая по самые помидоры, чтобы наверняка было услышано.

Отредактировано Bradberry (20-08-2010 19:49:50)

- Вопросами морального и физического здоровья семьи Роттэн восемь поколений подряд занимается семья Брик, - чучело понимает, что его несёт, но не в силах остановить рычание. Смена обращения, пусть даже перевод не ясен, взламывает запекающуюся корку лавы. - Не вижу смысла что-то менять.
Роттэн тяжело опирается на стол одной рукой, другой придерживая одеяло на груди. Чёртово зелье. Чёртовы люди, чёртовы ками шиповника. Чёртова ночь Цветения с её предзнаменованиями и всенощным бодрствованием. Травяной настой уже не в силах справиться с разбушевавшейся кровью, и Чу ощущает биение пульса в горле - шесть ударов в секунду. Ещё немного, и выражение "захлебнуться яростью" перестанет быть метафорой.. Но зелье навевает сон. Чугада уже не в состоянии обращать внимание на окружающую действительность. Взмётывается пыль - ускользающее в сон сознание, почти тщетно цепляясь за реальность, утрачивает контроль над яростью, и та переливается в выброс магии.
Ещё немного, и нас всех расцарапает в мясо.. - неутешительная мысль ободряет, позволяя залепить себе пощёчину.
- О.. - глубокомысленно изрекает Чу, пытаясь проморгаться. Ками тёрна, только не спать. А там делайте что хотите.

>>> Кабинет Хеби

Так очаровательно варварство не было еще никогда. Только что-то кровь не будоражат по-юношески максималистические помыслы о том, как принц спасает загибающееся чучело. Вероятно, с пометками "принц-сволочь" и "чучело-истеричка" сложно воспринимать ситуацию через призму романтизма. Бредберри, такой весь картинно взъерошенный,  снова просовывается в дверной проем, сжимая в кулаке еще едва теплое варево. Правда, когтистое пробирают ой какие сомнения, пригодна ли жидкость к употреблению внутрь. Серость к Роттэну - и опять хочется морщиться: чужие психозы выносят в два раза дольше, а вы не знали?
- Где тебя носило, душа моя? - вот и наблюдай как суровые и агрессивные дискурсы превращаются в водевиль. Цыпа, это кому адресовано? Аристократ решает вообще ничего не говорить, чтобы не промахнуться, и протягивает чучелу склянку с зельицем, попутно выуживая из карманчика спертое письмо.
- Это я, очевидно, из вредности, - почти презрительно, с холодцой, мол «Устроили бедлам, а я ни при чем». И правда, при чем тут француз, если кому-то свои непорасходованные амбиции через край надо вслух выговаривать.

Отредактировано Bradberry (20-08-2010 07:46:32)

"У них там" - это у нас с тобой, Джа? Ну, и каково тебе в этом теле?
Апатия и слабость. С Джа хорошо, почти спокойно. Мир слегка подстраивается под его восприятие, и это чудно'.
Выплесков магии больше нет - на них нет сил, вот счастье-то. Лари всё же научил меня плохому, хехе.
Удерживать сознание в суженном состоянии тоже нет сил, и чужие мысли свободно скользят сквозь лохматую башку. "Пулет" - это "цыпа", что ли? Как мило. Мир расцвечивается. Джаст, смотри. Давно хотелось показать тебе, как это работает. Ты же видишь то, что вижу я? Это что-то необыкновенное, до сих пор тащусь. Перед тем, как принять банку с лекарским пойлом, Чу проводит пальцами по чужому запястью, оставляя на сложном сером узоре "остывающие", блёкнущие пятна тёмно-красной вязи. "Следы". Память пространства. Понял?
Зелье оказывается едва не горячим. Неужто сам варил?
Роттэн откидывается на столе и задумчиво, безо всякого выражения разглядывает Кэма, ожидая, когда ему надоест просто держать в руке конверт, и рыжий хам его выпотрошит.
Врезать ему для мировой гармонии не выйдет, потому что в данном случае чучуло прекрасно вызверилось бы и без его помощи. Он просто под руку подвернулся, и отмазки навроде "это ты довёл меня едва не до того состояния, когда я вызываю в себе отвращение" тут не катят. Мерзко, что сказать. Зато ему можно врезать для самоудовлетворения.
А с третей стороны, смотри-ка, носится, как угорелый, добывает мне элексиры, отчаянно стараясь казаться себе равнодушным мерзавцем. По первому слову Син. Син вообще редкий умница. Да, Джаст-ин?
Только если после этого он будет думать, что я у него в долгу, то хрен ему. Не больше, чем прежде, я его ни о чём вот сейчас не прошу. Ни взглядом. Кому я должен - всем прощаю. Или должна? Короче, пусть с Лари требует. Меркантильный, и потребует же..
Правда, ещё неизвестно, что он там принёс. И какого хрена он такой очаровательный. Роттэн приподнимается на локте и отвинчивает пробку. Подносит её к носу, различая в почти идентичном аптечному настое слабый, но специфичный, узнаваемый призвук валерианы. Значит, будут глюки. Вот они порадуются. Погуляем по приходу, бразер?
Тлеющая во рту сигарета роняет быстро остывающие хлопья пепла на стол.

Камикадзе, - хмыкает когтистое на синовские благородственные порывы. А вот что делать с такими незаманчивыми предложениями "на-остаться" непонятно, ибо хоть зубами скрипи, но мысль, что тут быть необходимо, долбит и не позволяет отказаться. My sweet prince, определись уже наконец, что ты там ожидаешь от Роттэна, который тебе ничем не обязан и с которым вас ничего не связывает, - изрекает поднадоевший ленивый тон, окончательно замолкая. Бредберри внимания не обращает: не дергается и чудно. Медноволосый кивает согласно, стряхивает пепел куда-то на каменные плиты.
- У нас эмоциональный цикл, что довольно погано, потому что нездоровье.. души сразу сказывается на теле, - звучит внезапно из уст poulette, и Кэмерон даже не знает, как реагировать, потому что эти двое, чучело и водник, вообще странная парочка: фразы в никуда и никому конкретному не адресованные. Ка-ак удачно подмечено. Аристократ молча поглядывает то на одного, то на другого, ожидая новых комментариев от когтистого, снова касается пальцами ребер, слушая тишину внутри. Oh, non... Животина где-то поблизости, ее француз нутром чует, но, что самое печальное, не видит ни разу. Догадка, что тварь, как и всякое кошачье, повелась на запах валерианы из пойла Чугады, вполне обоснована, но зацапать ее обратно никакой возможности: ловить руками нематериальное создание потенциально проблематично, звать бесполезно, а спрашивать у присутствующих, не наблюдают ли они где-нибудь в соломе кота - совсем кретинизм. Зацапать же в итоге все равно придется, ибо жить с пустотой под рубашкой и отсутствующим шмотком сознания не замечательно. Когтистое тем временем желтоглазо и пристально сверлит взглядом Чу, огибает его, мягко ластится, мурлычет, ведет усами – вовсе не Кэм.